Рубежи

Прорыв в бессмертие

На Витебщине, в семи километрах западнее городского поселка Ушачи, возвышается величественный монумент. Возведен он в честь легендарного прорыва партизанскими бригадами Полоцко-Лепельской зоны вражеской блокады. Именно в этом месте, между деревнями Паперино и Новое Село, в результате ожесточенного боя с немецко-фашистскими захватчиками 5 мая 1944 года партизанам удалось вырваться из окружения и вывести за собой более 15 тысяч мирных жителей. Вряд ли найдутся в истории Великой Отечественной войны аналоги такой партизанской операции по масштабу и стратегической значимости.

Партизанская республика

Соединив в единый кулак мощь базирующихся в регионе отрядов, партизаны Ушаччины в начале осени 1942 года приступили к еще более решительным действиям против врага. Им удалось освободить не только свой, но и частично соседние Бешенковичский, Лепельский, Докшицкий, Глубокский, Плисский, Ветринский, Сиротинский и Полоцкий районы. В итоге на Витебщине появилась совершенно свободная от врага территория общей площадью около 3,2 тыс. кв. км, на которой в 1220 населенных пунктах проживало более 80 тыс. человек. Это была одна из крупнейших партизанских зон, созданных во время Великой Отечественной войны в Беларуси, – Полоцко-Лепельская, протяженность обороны которой составляла 287 км. По сути, действовала полноценная партизанская республика со своеобразной столицей в Ушачах, освобожденных народными мстителями в октябре того же 1942 года. Здесь была восстановлена советская власть, функционировали школы и мед¬учреждения, работали мастерские и предприятия. Так, два скипидарно-дегтярных завода выпускали смазку для оружия партизан и горючие смеси для борьбы с вражеской техникой. Специалисты 80 слесарных мастерских и кузниц ремонтировали оружие и сельхозинвентарь, в столярнях изготавливались приклады для винтовок и автоматов, а на кожевенных предприятиях – обувь, сбруя, амуниция. Три электростанции вырабатывали электроэнергию, 20 небольших маслозаводов перерабатывали молоко и льносемя, шесть мельниц перемалывали в сутки до 25 т зерна. А обеспечение продуктами взяли на себя специально созданные рыболовные артели и восстановленные колхозы. Партизаны имели устойчивую радиосвязь между отдельными отрядами и с Большой землей. Кроме того, на территории зоны действовали три аэродрома, куда самолетами из-за линии фронта доставлялось оружие, боеприпасы, амуниция и откуда в тыл отправлялись раненые и дети.

Несмотря на жестокое военное время, в Полоцко-Лепельской партизанской зоне была активная культурная жизнь. Местные жители и особенно школьная молодежь устраивали для своих защитников концерты, а партизанские агитаторы в свою очередь информировали население о борьбе с германскими войсками на фронте, рассказывали о боевых операциях, успешно проведенных в тылу врага народными мстителями. Была у партизан и своя картинная галерея: художники Николай Обрыньба и Николай Гутиев делали зарисовки о боевых действиях народных мстителей и их быте, рисовали карикатуры на Гитлера и его приспешников. Их картины и рисунки выставлялись в отдельной избе и пользовались огромной популярностью у партизан и населения. В 1943 году партизанскую картинную галерею самолетом вывезли в Москву, и она экспонировалась в знаменитой Третьяковке.

Зима тревог

Естественно, факт существования на Витебщине крупной партизанской зоны не мог не раздражать фашистов. Вынужденные больше думать о своих оборонительных порядках на фронте, они, возможно, смирились бы с этим. Но загвоздка была в том, что партизаны не желали отсиживаться в тылу, а вели активные боевые действия против оккупантов.

Народные мстители Полоцко-Лепельской зоны контролировали практически все основные шоссейные дороги своего региона, устраивали на них засады, взрывали мосты, уничтожали проводную связь. Одновременно они проводили боевые операции по разгрому вражеских гарнизонов в прилегающих к партизанской зоне городах и крупных населенных пунктах – Лепеле, Чашниках, Камене и др. Много хлопот доставляли партизаны фашистам и на железнодорожных коммуникациях. Как свидетельствует дневник партизанских операций, "во время второго этaпa "рельсовой войны" бойцы бригaды "Зa Советскую Белоруссию", несмотря нa сильную охрaну, зaняли ряд перегонов нa железной дороге Полоцк – Молодечно и только зa одну ночь взорвaли 2543 рельсa. Было убито 50 и рaнено 68 гитлеровцев. Отряд Робенковa Лепельской пaртизaнской бригaды зa пять дней взорвaл 1589 рельсов нa учaсткaх дороги Крулевщизнa – Подсвилье и Подсвилье – Зябки".

Активные боевые действия партизан Полоцко-Лепельской зоны отвлекали значительные силы не только тыловых частей противника и подразделения полиции, но и дислоцировавшейся в районе Витебска 3-й немецкой тaнковой aрмии. Более того, гитлеровцы видели в этом и свою стратегическую уязвимость: при переходе Красной армии в наступление на витебском направлении их войска неизбежно оказались бы между двух огней. Именно поэтому они регулярно предпринимали попытки упредить ситуацию путем проведения против партизан карательных операций.

Только в декабре 1943 – феврале 1944 года фашисты пять раз пробовали прорвать оборону партизан, но их усилия были тщетными. Народные мстители героически отбивали все атаки, кроме того, в ходе боевых действий разгромили более 30 вражеских гарнизонов, пустили под откос 40 эшелонов противника, уничтожили 329 автомашин с живой силой и боеприпасами.

"В тяжелых зимних боях с охрaнными и регулярными чaстями немецкой aрмии зaкaлялись пaртизaнские подрaзделения Полоцко-Лепельского крaя, – вспоминал позднее в своей книге "Партизаны принимают бой" один из организаторов партизанского движения на Витебщине Герой Советского Союза Владимир Лобанок. – Они отлично срaжaлись в обороне и из зaсaд, в ночных оперaциях нa железных дорогaх и в гaрнизонaх. Жaль только, что недостaток питaния к рaдиостaнциям не позволял сообщaть зa линию фронтa о всех оперaциях. С целью экономии боевые донесения мы передaвaли глaвным обрaзом вместе с рaзведдaнными о противнике для aрмейского комaндовaния. Тем не менее в оперaтивных сводкaх Совинформбюро время от времени сообщaлось и о нaших делaх. В сводке зa 26 феврaля 1944 годa, нaпример, говорилось: "Несколько пaртизaнских отрядов, действующих в Витебской облaсти, в полуторaмесячных непрерывных боях рaзгромили немецкие гaрнизоны в 30 нaселенных пунктaх. Уничтожено свыше тысячи гитлеровцев. Зa это же время советские пaтриоты пустили под откос 46 немецких воинских эшелонов. В течение только одной ночи пaртизaны взорвaли около четырех тысяч рельсов".

Зимa тревог близилaсь к концу. Используя относительное зaтишье, мы продолжaли совершенствовaть оборонительные рубежи, усиливaли действия рaзведки, готовили трaнспортные средствa, зaпaсaлись продуктaми питaния, еще и еще рaз осмaтривaли и нaлaживaли оружие. Все уже привыкли к тому, что не нa Двине, тaк под Лепелем, не в стороне Уллы, тaк в нaпрaвлении Полоцкa постоянно гремели бои, и в дни зaтишья невольно нaсторaживaлись. Тишинa обмaнчивa: кто знaет, что зaмышляет врaг".

Грозная весна

А враг и вправду вынашивал новые планы, готовил партизанам еще более тяжелые испытания – сразу две карательные экспедиции под кодовыми названиями "Ливень" и "Весенний праздник". К началу весны 1944 года к границам партизанской зоны были стянуты огромные силы противника – около 60 тыс. солдат и офицеров из 12 полков СС и полиции, пяти пехотных, трех охранных и одной авиаполевой дивизий были задействованы в организации очередной блокады партизан. Важная роль в этом процессе отводилась и подразделениям той самой 3-й немецкой танковой армии, активная деятельность которой на фронте, по существу, была блокирована народными мстителями. В общей сложности немцы бросили против партизан 137 танков, 235 орудий, 70 самолетов, 2 бронепоезда, а также использовали практически все доступные им виды разведки, включая аэрофотосъемку. О значимости для врага этой операции говорит уже то, что руководили ею высшие фашистские чины – группенфюрер войск СС генеральный комиссар округа "Беларусь" Курт фон Готтберг и командующий 3-й танковой армией генерал-полковник Ганс Рейнгардт.

Немецкое командование планировало осуществить операцию в четыре этапа. Во время первого противнику необходимо было сломать партизанскую оборону и очистить левый берег Западной Двины. Овладев левобережьем, каратели рассчитывали мощной атакой вытеснить партизан из лесных массивов и уничтожить их на открытой местности. В этом заключался второй этап. Сутью третьего был разгром партизан при их попытке прорваться через железнодорожную ветку Полоцк – Молодечно. Ну а четвертый этап исходил из трех предыдущих и предусматривал тотальное уничтожение мирного населения и вывоз трудоспособной молодежи в Германию. На всё про всё гитлеровцы рассчитывали затратить 8–10 дней.

В свою очередь, карателям противостояло 16 партизанских бригад общей численностью 17 185 человек, на вооружении у которых было 9344 винтовки, 1544 автомата, 634 ручные и 97 станковых пулеметов, 151 противотанковое ружье, 143 миномета и 21 артиллерийское орудие. Общая протяженность линии партизанской обороны составляла 230 км.

Кольцо блокады вокруг Полоцко-Ле¬пель¬ской партизанской зоны полностью сомкнулось 11 апреля 1944 года – противник выступил со стороны Полоцка, и партизанам не оставалось ничего другого, как принять неравный бой. За короткое время в еще не оттаявшей полностью после зимы земле они сумели по всем правилам военной тактики обустроить систему оборонительных рубежей – с окопами, дзотами, минными полями. Задержать врага хотя бы на час тоже считалось победой. И этого правила народные мстители в своей борьбе с ненавистным врагом твердо придерживались.

О начавшейся блокаде, естественно, знали и руководство Белорусского штаба партизанского движения в Москве, и командование приближавшегося к Витебску и Полоцку 1-го Прибалтийского фронта. Они всячески старались помочь партизанам.

"Особо страстное нетерпение охватило воинов, когда они весной 1944 г. узнали, что гитлеровцы предприняли крупную карательную экспедицию против белорусских партизан, основавших в тылу оккупантов своего рода партизанскую республику со столицей в г. Ушачи... Желание помочь доблестным партизанам было настолько велико, что даже мой старый друг начальник штаба фронта генерал В.В. Курасов, обычно всегда трезво оценивавший обстановку, на этот раз не выдержал и начал выдвигать идею немедленного наступления. Но по условиям сложившейся к тому времени обстановки это желание, к сожалению, было неосуществимым: наступила уже весенняя распутица, да и войска фронта еще не были готовы к проведению крупного наступления", – вспоминал Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, командовавший в то время 1-м Прибалтийским фронтом.

После того как стало известно, что невозможно помочь партизанам, активизировав наступление на Полоцк, командование 1-го Прибалтийского фронта и Центральный штаб партизанского движения стали оказывать содействие блокадникам по воздуху. Позже В. Лобанок в своей книге об этом написал следующее: "Командование Красной Армии в период боев партизан с карателями оказывало нам постоянную помощь... Военные летчики совершали полеты, как правило, ночью, нередко в сложных метеорологических условиях. Приходилось прорываться сквозь завесу вражеского зенитного огня... Самолеты доставляли нам боеприпасы, взрывчатые вещества, оружие, медикаменты, агитационные материалы.

 За период боев с карателями партизанам Полоцко-Лепельской зоны было послано по воздуху более 250 тонн грузов. В том числе только с 11 апреля по 1 мая в нашу зону было совершено 354 самолето-вылета и перевезено 57 880 килограммов боевых грузов".

Судьбы героев

Но все же главную роль в блокадном противостоянии с врагом играли не бомбовые удары советской авиации, а героизм и мужество партизан. Именно они, несмотря на более чем троекратное вражеское превосходство в живой силе и вооружении, демонстрировали в ожесточенных боях стойкость и высокое воинское мастерство.

За проявленное мужество 5 участникам партизанского движения Полоцко-Лепельской зоны было присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них – Владимир Елисеевич Лобанок. Высокую награду он получил за организацию и руководство подпольем и партизанским движением на территории Витебской области. Его жизненный путь – пример самоотверженного служения Родине и своему народу. Уроженец деревни Остров Пуховичского района, агроном по профессии, он всегда находился на переднем крае, был в авангарде участников судьбоносных для нашей страны свершений. Окончив Белорусскую сельскохозяйственную академию, в 1930-х годах он работал в сельскохозяйственной отрасли, с 1941 года занимал должность первого секретаря Лепельского райкома КП(б)Б. В годы Великой Отечественной войны был одним из организаторов и руководителей подполья и партизанского движения на территории Витебской области: первый секретарь Лепельского подпольного райкома КП(б)Б, одновременно – комиссар Чашникской партизанской бригады "Дубова", той самой, которая в сентябре 1942-го освободила Ушачи, в июле 1943 года был назначен командиром Лепельской партизанской бригады имени Сталина. С октября того же года он возглавлял оперативную группу ЦК КП(б)Б и Белорусского штаба партизанского движения по Полоцко-Лепельской зоне, командовал партизанским соединением зоны. Во время боев с карателями весной 1944 года В. Лобанок осуществлял общее руководство партизанскими формированиями Полоцко-Лепельской зоны. В послевоенные годы Владимир Елисеевич работал председателем Полоцкого и Гомельского облисполкомов, первым секретарем Полесского и Витебского обкомов КП(б)Б, первым заместителем председателя Совета Министров БССР и министром производства и заготовок сельскохозяйственных продуктов, заместителем председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР.

На переднем крае всенародной борьбы в Полоцко-Лепельском партизанском крае были и Герои Советского Союза Федор Дубровский – командир Чашникской партизанской бригады "Дубова", Иван Тимчук – комиссар, а затем командир 1-й Антифашистской партизанской бригады, Алексей Данукалов – командир партизанской бригады "Алексея" и Павел Романов – командир бригады "За Советскую Белоруссию". К сожалению, судьбы А. Данукалова и П. Романова сложились трагически, они пали смертью храбрых в ожесточенных боях с карателями во время выхода партизан из блокады.

Весьма драматична судьба и еще одного активного участника партизанского прорыва Владимира Гиля. Уроженец Вилейки, кадровый советский офицер, попав в июле 1941-го в плен, стал сотрудничать с немцами. Создал "Боевой союз русских националистов", а на его базе – 1-ю русскую национальную бригаду СС "Дружина". Тогда же взял себе псевдоним "Родионов" по фамилии своей матери. О его деятельности на стороне немцев существуют противоречивые сведения. Одни утверждают, что это подразделение отличалось особой жестокостью. Но эсэсовские начальники, в том числе Вальтер Шелленберг и Эрих фон дем Бах-Целевски, всерьез подозревали Гиль-Родионова в антинацистских взглядах. А руководитель освободительного движения Минской области Роман Мачульский писал о лояльном отношении бойцов бригады к партизанам. Доподлинно известно, что отдельные группы "родионовцев" переходили на сторону партизан. А в августе 1943 года к народным мстителям присоединилась и вся бригада во главе с командиром, которая получила название 1-й Антифашистской. Самого В. Гиль-Родионова восстановили в армии, наградили орденом Красной Звезды и присвоили звание полковника. 1-я Антифашистская партизанская бригада принимала активное участие в прорыве блокады, из 1413 ее бойцов погибли 1026. Ее командир В. Гиль-Родионов был ранен в грудь осколком мины и умер 14 мая 1944 года.

Символично и то, что в рядах одного из партизанских отрядов Полоцко-Лепельской зоны разрывал кольцо блокады разведчик Михаил Егоров. Тот самый легендарный сержант, который впоследствии вместе с грузином Мелитоном Кантария водрузил Знамя Победы над поверженным Рейхстагом. В рядах партизан он провоевал без малого два года. Отделение разведчиков под его командованием участвовало более чем в 50 боевых операциях. На их счету 5 пущенных под откос вражеских эшелонов с боевой техникой, 7 взорванных железнодорожных мостов. Лично сам М. Егоров отличился при захвате 14 вражеских "языков". За партизанские подвиги он был награжден орденом Красной Звезды и орденом Славы 3-й степени. Уже позднее, в послевоенное время, за совершенный в Берлине подвиг он был удостоен звания Героя Советского Союза.

В первые же дни блокады из партизанской зоны были эвакуированы воспитанники Полоцкого детского дома. Их спасали летчики 105-го гвардейского авиаполка. На выполнение этого ответственнейшего задания командование направило лучших: гвардии капитана Дмитрия Кузнецова на самолете У-2 и летчика гвардии лейтенанта Александра Мамкина – на Р-5. За считанные дни пилоты сделали по несколько вылетов за линию фронта. В частности, А. Мамкин – 8, во время которых вывез 80 детей. В очередной раз он взял на борт 10 ребят с воспитательницей и двоих раненых партизан. В партизанской зоне оставались еще 18 детдомовцев, и летчик обещал вернуться и забрать всех. Но, увы, девятый полет стал для него последним. При подлете к линии фронта в самолет А. Мамкина попала пулеметная очередь. Искры от загоревшегося двигателя попали в кабину, на летчике тут же вспыхнула униформа. У него был парашют и записанное в инструкции, оговоренное в приказе право на спасение. Но за спиной находились пассажиры, и летчик без колебаний пожертвовал собой. Ему все-таки удалось посадить горящий самолет и спасти детей, их воспитательницу – они успели выскочить из самолета и оттащить обоих раненых партизан. И сразу же самолет вспыхнул огромным костром и взорвался. Сильно обгоревшего А. Мамкина доставили специальным санитарным самолетом в госпиталь, но врачи оказались бессильны – 17 апреля летчика-героя не стало.

Более подробно о конкретных эпизодах боевых операций партизан Полоцко-Лепельской зоны, их быте и жизни мирного населения можно узнать из кинохроники. В ушачский партизанский край с Большой земли неоднократно, в т.ч. и в сложнейшее время блокады, доставлялись самолетами кинооператоры из Москвы, которые документировали на пленку происходящее. Наиболее часто гостями партизан были операторы Мария Сухова, Оттилия Рейзман, Николай Писарев и Семен Школьников. Благодаря им, кадры кинохроники, которые легли в основу таких документальных фильмов о партизанах Полоцко-Лепельской зоны, как "Боевые действия партизан", "Боевые действия партизан в районе г. Лепеля и Минска", "Действия партизан В.Е. Лобанка", "Конференция
партизан", "На командном пункте", "Операция "Звездочка" и др., сохранили для нас лица героев, отстаивавших свободу белорусского народа в лесах под Ушачами. Кстати, М. Сухова и Н. Писарев разделили судьбу многих своих героев, погибших в боях при выходе из блокады.

Из огненного кольца

Тяжелые и кровопролитные бои в ушачских лесах продолжались почти 25 дней. Но силы были явно не равные, и к концу апреля карателям удалось сократить рубеж партизанской обороны до 20 км. "В последних числах апреля бои гремели на южных подступах к Ушачам… Это были безмерно тяжелые дни. Ничего подобного Ушачи никогда не видели и не слышали, – вспоминал в своей книге "Партизаны принимают бой" В. Лобанок. – Длившийся часами орудийный грохот сменялся ударами с воздуха... Сдавливающий виски гул моторов, пулеметная стрельба и бомбовые взрывы не прекращались ни на минуту. Вражеская авиация перемещала свои удары с передней линии на ближний тыл, затем еще дальше, до Ушачей.

Еще свирепствовала в воздухе вражеская авиация, а на партизанские позиции уже наползали танки. Напряжение на линии обороны усиливалось все больше.

Трудно теперь себе представить, как нам удавалось отражать эти значительно более крупные и мощные, чем в начале экспедиции, танковые атаки. Только 29 апреля бронебойщики подбили 7 вражеских машин. К вечеру 30 апреля, прорвав нашу оборону в районе Сорочино, неприятель овладел населенным пунктом Ореховно. На западном направлении ожесточенные бои шли у Кубличей".

Положение партизан с каждым часом ухудшалось. К концу апреля остатки партизанских бригад оказались сконцентрированы на небольшом пятачке к западу от Ушачей – в Матыринском лесу. Вот как охарактеризовал его в оперативном донесении Главнокомандованию Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян: "28 апреля руководитель партизанских бригад Полоцко-Лепельской зоны тов. Лобанок донес, что партизаны несут большие потери. Убиты командиры бригад Короленко, Данукалов. Положение партизанской зоны стало тяжелым, и при таком натиске немцев партизаны смогут продержаться не более трех дней. Поэтому он предложил прорыв на северо-восточном направлении, выход к реке Западная Двина на участке Островляны – Карпиничи с задачей удержать этот участок до подхода войск фронта, но не более двух дней.

Учитывая тяжелое, непрерывно ухудшающееся положение партизан и невозможность остановить наступающего противника, полностью исчерпав при этом все способы и виды помощи, Военный совет фронта, по согласованию с тов. Пономаренко, для спасения партизан и населения Ушачской зоны принял решение вывести партизанские бригады и население из окружения в районы Шарковщины и озера Нарочь. С этой целью дан приказ партизанским бригадам в ночь на 1 мая с. г. начать прорыв в западном направлении на участках к северу и югу от оз. Нарочь".

Однако оперативная обстановка сложилась так, что в ночь на 1 мая не все партизанские подразделения успели сосредоточиться в соответствии с приказом. Пришлось прорыв блокады отложить. Командир оперативной группы В. Лобанок принимает решение собрать в ударный кулак лучших бойцов и в ночь с 4 на 5 мая попытаться вырваться из блокады на участке между деревнями Паперино и Новое Село, где оборона немцев была сильно укреплена и где они не ждали партизан.

"Поле… Всего несколько сот метров между лесом и деревнями. Поздним вечером, когда стемнеет, мы пойдем по этому нагретому майским солнцем клочку земли. Его надо преодолеть именно сегодня, в ночь на 5 мая. Завтра будет поздно. По пути придется штурмовать деревни Новое Село, Паперино и дорогу. Каратели прочно закрепились там. Предстоит тяжелый бой. После осмотра местности передаю через связных приказ комбригам: штурм начинаем в 23.30 по моему сигналу – две красные ракеты.

Партизанским бригадам имени ВЛКСМ, имени С.М. Короткина, 16-й Смоленской и полку И.Ф. Садчикова ставлю задачу разгромить вражеские гарнизоны в деревнях Паперино и Новое Село и вывести соединение в лес юго-восточнее Селища. Бригады имени В.И. Чапаева, Лепельская, "За Советскую Белоруссию" прикрывают штурмовые бригады, после прорыва направляются на места своей прежней дислокации и действуют по собственному усмотрению. Остальные формирования после прорыва следуют в лесной массив севернее озера Шо.

Под прикрытием партизанских подразделений должны были выходить из окружения местные жители", – так замысливал стратегию прорыва В. Лобанок. Практически так она и была реализована.

А вот каким запомнился легендарный прорыв партизанке бригады "За Советскую Белоруссию" Людмиле Смирновой: "Вдруг началась стрельба. По цепи разнеслось: "Это наши ударили по гарнизонам. Вперед – на прорыв!" Бросились вперед и – прямо на огонь. Увидели две горящие деревни. Рассыпались по полю между деревнями. Перекрестный минометно-пулеметный огонь все сильнее. Группами и в одиночку люди из разных бригад, впервые видевшие друг друга, бежали вперед. Потом смешались наши и немцы, трудно было разобрать, где свои, где враг. Так перешли это поле. Многие остались там навсегда…".

И все же, несмотря на потери (погибло и пропало без вести свыше 7 тыс. партизан и мирных жителей), в целом Полоцко-Ле¬пельскую битву необходимо признать ус¬пешной. Партизанам удалось вырваться из окружения, сохранить за собой часть освобожденной территории. Они по-прежнему представляли угрозу для линий коммуникаций вермахта, сохранили связь с войсками Красной армии. Упорные действия вышедших из блокады партизанских формирований в определенной степени способствовали последующему успеху Витебско-Оршанской и особенно Полоцкой наступательных операций во время освобождения Беларуси, в которой принимали участие.

Мемориал

В ознаменование подвига партизан Полоцко-Лепельской партизанской зоны 40 лет назад, в канун празднования 30-летия со дня освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, был сооружен мемориальный комплекс "Прорыв". Его открытие состоялось 30 июня 1974 года. Авторы мемориала – скульптор Анатолий Аникейчик, архитекторы Юрий Градов и Леонид Левин.

В начале дороги, ведущей к мемориалу, справа на железобетонном подиуме размещена бронзовая рельефная плита-карта со схемой обороны партизан на 11 апреля 1944 года и надписью: "Партизанские соединения Полоцко-Лепельской зоны после длительных ожесточенных сражений с фашистскими карателями в мае 1944 г. у деревень Плино и Паперино совершили легендарный прорыв вражеской блокады. Их было 17 195 против 60 тысяч. Мужество народа победило. Смерть стала бессмертием".

Дальше дорога постепенно возвышается и имеет стреловидную форму, указывая направление главного удара партизанских сил. С двух сторон ее "сжимают" бетонные стены-пилоны, на которых укреплены пластины с названиями партизанских бригад, участвовавших в прорыве. Монумент расположен на возвышенности и представляет железобетонную стену высотой 11 м, как бы расколотую на две глыбы. В центре комплекса – бронзовая фигура партизана (ее высота 7,5 м) с автоматом в левой руке, устремленная вперед. Справа от скульп¬туры, у братской могилы, полукругом расположены 33 мемориальных плиты с именами 1450 героев, павших в период блокады и прорыва. Здесь же бронзовая композиция – три карабина в пирамиде и лента с надписью: "Они пали в борьбе с врагом, выполнив свой священный долг перед Советской Родиной и историей".

Немного поодаль растут шестнадцать дубов, символизирующих 16 партизанских бригад, сражавшихся здесь в апреле – мае 1944 года. В 1982 году, в дни празднования 40-летия со дня образования Полоцко-Лепельской партизанской зоны, был высажен мемориальный парк на площади около 4 гектаров.

Мемориальный комплекс "Прорыв" – святое место на Ушачской земле. Здесь проводятся многочисленные героико-патриотические мероприятия, встречи бывших партизан, проходят экскурсии.

Пятый фронт: Пинский плацдарм

Общеизвестно, что Беларусь от немецко-фашистских захватчиков освобождали войска четырех советских фронтов — трех Белорусских и 1-го Прибалтийского. Однако это не совсем так. Был еще и пятый фронт, с которым вынуждены были считаться самые высокие воинские чины Германии, — партизанский. Начало же партизанской борьбе положил небольшой отряд народных мстителей, созданный в самом начале Великой Отечественной.

Первый истребительный

Весть о начале войны долетела до Пинска довольно быстро. Сразу же был собран местный партийно-хозяйственный актив. Городские начальники сокрушались вероломным нападением на СССР вчера еще ему союзнической Германии и успокаивали себя и окружающих заверениями, что эта война будет непродолжительной и что Красная Армия за считанные дни отбросит врага за пределы страны. И лишь один заведующий финансово-хозяйственным сектором Пинского обкома партии Василий Корж не поддержал общее мнение, заявив, что нужно создавать партизанские отряды и готовить людей к длительной борьбе в тылу оккупантов. Однако это предложение посчитали преждевременным и даже попрекнули его инициатора паникерством. Но В. Корж твердо стоял на своем, и это сыграло решающую роль — под его личную ответственность было дано разрешение на создание такого отряда.

Спустя несколько дней В. Корж напишет в своем дневнике: "К вечеру 22 июня 1941 года был организован Пинский партизанский отряд из 60 человек. Его разбили на три группы — по 20 бойцов в каждой. 1-ю возглавил я, командиром 2-й назначил Карасева, 3-й — Корнилова". В ряды пинских народных мстителей тогда вступили работники обкома и горкома партии, руководители некоторых предприятий, наиболее активные коммунисты и комсомольцы.

В первые дни войны истребительный отряд Комарова (таким поначалу было официальное название первого белорусского партизанского отряда) следил за порядком в городе, охранял железнодорожный вокзал, типографию, ТЭЦ, вел активную разведку на дорогах.

28 июня 1941 года разведчики донесли, что с северного направления в город направляется немецкий передовой отряд, и против него В. Корж тут же отправил группу партизан во главе с Г. Карасевым. Двадцать человек, вооруженных винтовками и гранатами, направились на машине по тракту Пинск — Логишин в район деревни Подболотье, где, издали заметив легкие немецкие танки, сделали засаду.

По команде Карасева партизаны, подпустив вражеские машины поближе, открыли огонь по смотровым щелям. Инструктор горкома партии Солохин бросил связку гранат под головной танк. Тот резко закрутился на одной гусенице, задымил и остановился. Второй танк повернул обратно.

Уничтоженная бронемашина оказалась из взвода разведки 293-й немецкой дивизии, а ее плененный экипаж во главе с офицером стал своеобразным трофеем этого первого партизанского боя.

Вскоре партизаны В.Коржа приняли и второй бой. Он оказался более тяжелым. "В ночь с 3 на 4 июля 1941 года наш отряд вышел за Пинск по Логишинскому тракту и занял оборону ближе к деревне Галево, — отмечал позже Василий Захарович в своих партизанских дневниках. — В полдень 4 июля кавалерия противника в количестве двух эскадронов показалась из леса и двигалась на Пинск. Моя группа на близком расстоянии начала в упор расстреливать фашистскую кавалерию, завязался бой. Слева нам помогли первая и вторая группы. В замешательстве фашисты спешились и начали вести сильный пулеметный огонь. После этого боя мы отступили по ржи в Пинск…

На окраинах города лежали в цепи его защитники. Мы отправили своих раненых, а сами заняли позиции рядом с красноармейцами, после чего был приказ лейтенанта войск НКВД Матвеенко, уполномоченного по обороне города, отступить за город, за реку Пину, поскольку противник хотел нас отрезать от переправы и пустить по Брестскому шоссе танки.

В едином кулаке

После того, как отступающие советские воинские части, а вместе с ними и партизаны, вынуждены были покинуть Пинск, В. Корж увел свой отряд на свою малую родину, на территорию бывшего Ленинского района. Штаб его отряда расположился в деревне Хоростово (сейчас — Солигорский район).

Постепенно к легендарному партизанскому отряду В. Коржа стали присоединяться новые бойцы: жители окрестных деревень, бежавшие из немецких лагерей красноармейцы. К концу 1942 года численность отряда возросла до 2000 бойцов, которые поделены на 7 самостоятельных отрядов. А в 1943 году на их базе было создано Пинское партизанское соединение, состоящее из 7 партизанских бригад: им. Буденного, им. Кирова, им. Куйбышева, им. Ленина, им. Молотова, "Советская Белоруссия", Пинская. Каждая бригада состояла из 3-4 отрядов, а общее число пинских народных мстителей доходило до 8 тыс. человек. Большинство отрядов дислоцировалось в восточной части бывшей Пинской области (существовала в 1939—1954 годах). Партизанские силы были размещены так, чтобы каждая бригада охватывала 1–2 района. Руководителем Пинского партизанского соединения был В. Корж (в мае-сентябре 1943 года А. Клещев).

В результате объединения действия разрозненных партизанских отрядов начали подчиняться единому замыслу, стали целенаправленными. Пинские партизаны настолько окрепли, что уже громили крупные вражеские гарнизоны, расположенные в районных центрах Ленино, Старобин, Красная Слобода. В 1943 году партизаны отряда М. И. Герасимова после разгрома гарнизона занимали город Любешов (сейчас на Украине) несколько месяцев. Партизанские отряды им. Кирова и им. Н. Шиша разгромили немецкий гарнизон на станции Синкевичи, разрушили железнодорожный мост и уничтожили эшелон с боеприпасами, состоящий из 48 вагонов. В итоге железнодорожное движение на линии Брест — Гомель — Брянск было прервано на 21 сутки.

В июне-июле 1944 года пинские партизаны помогали частям 61-й армии освобождать населенные пункты Пинской области. В целом же с июня 1941 по июль 1944 года ими был нанесен большой урон немецко-фашистским оккупантам: только убитыми они потеряли более 20 тыс. человек, партизаны разгромили 32 крупных вражеских гарнизона, 5 железнодорожных станций. Ими также было пущено под откос 464 эшелона с живой силой и техникой, уничтожено 770 автомобилей, 86 танков и бронемашин, ружейно-пулементным огнем сбито 3 самолета… Таков далеко не полный перечень боевых дел партизан Пинского партизанского соединения.

Запечатленная в бронзе память

В 2002 году в Пинске появился мемориальный комплекс "Партизанам Полесья". Этот памятник в образной форме отражает трагедию и героизм жителей пинского Полесья в годы Великой Отечественной войны. Состоит он из бронзовой скульптурной композиции, включающей трехфигурную группу "Клятва", "Партизанскую Мадонну" и символическое расколотое дерево с разоренным гнездом аиста. За ней — "Поляна партизанской славы", посвященная прославленному Пинскому партизанскому соединению.

У каждого из композиционных элементов мемориала имеется свое значение. К примеру, расколотый надвое дуб с разоренным гнездом аиста — это символ разрушенной войной жизни полешуков. Несмотря на значительное повреждение, дерево стойко переносит все обрушившиеся на него невзгоды. Композиционная группа "Клятва" — это верность родной земле жителей Полесья. "Партизанская Мадонна" отождествляет судьбу женщин, отправивших на борьбу с врагом мужей и возложивших на свои плечи бремя забот по воспитанию детей.

Авторами мемориального комплекса "Партизанам Полесья" являются известные белорусские скульпторы и архитекторы В. Занкович, Ю. Градков, А. Великсонов, Ю. Козаков, П. Цюмпель.

Кто такой Василий Корж?

Василий Захарович Корж родился в 1899 г. в д. Хоростово Солигорского района Минской области в семье крестьянина. В 1925 году из Польши, где в составе западно-белорусских территорий  находилась его родная деревня, перебрался через границу в Советскую Беларусь. Был председателем колхозов в районах Минского округа, в 1931–1936 год работал в органах ГПУ-НКВД БССР. В 1936-1937 гг. участвовал в революционной войне в Испании, был командиром партизанского отряда. После поражения республиканских войск вернулся в СССР.

С 1939 по 1940 год работал директором зерносовхоза в Краснодарском крае, затем совхоза имени Ланге в Добрушском районе Гомельской области. В 1940 году стал заведующим финансовым сектором Пинского обкома КП(б)Б. В начале Великой Отечественной войны сформировал и возглавил истребительный отряд, который стал первым созданным в Беларуси партизанским отрядом.

В 1943 году В. Коржу, командиру Пинского партизанского соединения, было присвоено звание генерал-майора. 15 августа 1944 года он был удостоен звания Героя Советского Союза.

В 1946 году В.З. Корж окончил Военную академию Генштаба и был отправлен в запас. Затем, с 1949 по 1953 год, работал заместителем министра лесного хозяйства БССР. А с 1953 по 1963 год — председателем колхоза "Партизанский край" Солигорского района Минской области. Умер 5 мая 1967 года.

Что еще посетить на Пинщине?

Музей Белорусского Полесья (г. Пинск, пл. Ленина, 22).

Музей боевой славы (д. Ласицк).

Историко-краеведческий музей (г.п. Логишин).

Усадьбу-музей "Сядзіба палешука ХІХ — пачатку ХХ стагоддзя" (д. Поречье).

Литературные музеи Якуба Коласа (д. Пинковичи), Александра Блока (д. Лопатино), Евгении Янищиц (д. Поречье).

Городок воинской славы

Деревня Острошицкий Городок Минского района — единственный в нашей стране сельский населенный пункт, который Указом Президента Беларуси награжден вымпелом "За мужнасць i стойкасць у гады Вялiкай Айчыннай вайны". Поводом же для этого стал героизм воинов Красной Армии, партизан, подпольщиков, самоотверженно сражавшихся на тамошней земле с немецко-фашистскими захватчиками, и всех жителей деревни, которые помогали им громить врага в годы Великой Отечественной войны.

За свою более чем 500-летнюю историю Острошицкий Городок неоднократно испытывал военную угрозу. Расположенный в бойком месте, на перекрестке торговых дорог, он от самого Средневековья мужественно оправдывал свое название — именно "городками" в далеком прошлом называли укрепленные оборонительные поселения. Однако такого бедствия, как в Великую Отечественную войну, деревня не испытывала до этого никогда.

Буквально через четыре дня после нападения гитлеровцев на СССР Острошицкий Городок стал местом ожесточенных боев. В его окрестностях проходила одна из оборонительных линий белорусской столицы — северо-западная. И в том сражении с врагом особенно отличилась 100-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Ивана Руссиянова. В течение трех суток красноармейцы удерживали свои позиции, ведя тяжелые бои с захватчиками, они уничтожили около сотни танков противника, нанесли сильный контрудар, заставив врага отступить, и тем самым не позволили ему сходу овладеть Минском.

Стеклянная артиллерия

Закаленная на фронтах гражданской войны, активно участвовавшая в сентябре 1939-го в боевых действиях по освобождению Западной Беларуси, а затем отличившаяся и в советско-финском военном противостоянии, 100-я стрелковая дивизия в середине 1940 года вошла в состав 2-го стрелкового корпуса Западного Особого военного округа и дислоцировалась в районе деревни Уручье, что под Минском.

В первый же день войны по приказу командующего Западным военным округом генерал-полковника Д. Павлова на усиление 44-го стрелкового корпуса были переданы все имеющиеся в 100-й стрелковой дивизии артиллерийские орудия. Несмотря на это, именно дивизии И. Руссиянова была поставлена задача к утру 26 июня выступить в район Острошицкого Городка, занять там оборону и остановить стремительно надвигающиеся с северо-западного направления на Минск танки врага. Но как это сделать без артиллерии?

У генерала Руссиянова не оставалось времени на раздумья. Позже в своей книге "В боях рожденная" по поводу этого он делился с читателями следующим: "Мне один мой друг, воевавший в Испании, рассказывал, что фашистские танки отлично горят от бутылок с бензином… Нужно только срочно заготовить стеклянную тару, горючее и обеспечить заправку… Я связался по телефону с помощником начальника штаба дивизии по тылу капитаном А.К. Ростовцевым, оставшимся на зимних квартирах в Уручье, и приказал ему немедленно ехать в Минск, взять на стеклозаводе все имеющиеся там бутылки, захватить со складов дивизии все пустые стеклянные фляги, загрузить на автомашины бензин и быстро доставить все это на передовую.

В 13 часов 30 минут на командный пункт дивизии капитаном Ростовцевым была доставлена первая партия бутылок и бензин для их наполнения, которые были направлены в 85-й и 355-й стрелковые полки. Всего же за день на заправочные пункты дивизии было доставлено 12 грузовиков стеклянных бутылок и несколько тонн горючего.

Так подразделения в кратчайший срок получили "ручную стеклянную артиллерию", как шутливо называли бутылки с бензином бойцы.

Тем временем на передовой, находясь в непосредственном контакте с противником, под непрерывным артиллерийским, минометным огнем части зарывались в землю — успели отрыть окопы, соединить их ходами сообщения, хотя пока и неполного профиля.

Мы готовы были достойно встретить танки Гудериана.

…После первого боя у нас было несколько пленных немцев, и почти каждый из них говорил о "новом страшном оружии русских", от которого "танки горят, как факел". Один пленный ефрейтор-танкист даже сказал: "Когда мы наступали, мы думали, что вот-вот русские батареи откроют огонь и мы их подавим. Но русские молчали. Это нас сильно встревожило. Потом командир танка дал приказ "Вперед!", и мы пошли. Если бы я знал, что у русских такое мощное зажигательное оружие, я бы повернул обратно…". Когда мы ему показали это "мощное зажигательное оружие", он очень удивился".

Так впервые на Минщине, у Острошицкого Городка, было эффективно испытано самодельное оружие Красной Армии, которое позже в борьбе с танками найдет широкое применение и получит от немцев красноречивое название "коктейль Молотова". По данным Центрального архива Министерства обороны России, 100-я дивизия за три дня боев севернее Минска — 26-го, 27-го и 28-го июня — уничтожила и вывела из строя 101 вражеский танк, 13 бронемашин, 23 орудия, сбила 20 самолетов.

И все же силы в том сражении были неравными — после трех суток ожесточенного боя дивизии генерала И. Руссиянова пришлось оставить позиции под Острошицким Городком. Однако и после этого солдаты и офицеры подразделения продолжали сражаться с врагом, сдерживая его наступательный порыв на восток. 100-я стрелковая дивизия зарекомендовала себя в боях на реках Березина и Днепр, но особо отличилась в Ельнинской операции, освободив 6 сентября 1941 года от фашистских захватчиков город Ельню Смоленской области. Поэтому вполне закономерно, что 18 сентября того же года в соответствии с решением Ставки Верховного Главнокомандования именно дивизия генерал-майора И. Руссиянова первой в Красной Армии получила почетное наименование "гвардейской".

Что же касается самого генерала И.Руссиянова, то, несмотря на его солидный боевой путь и личные заслуги во многих военных операциях, звания Героя Советского Союза Иван Никитич был удостоен лишь в 1978 году. По некоторым сведениям, в годы Великой Отечественной войны боевого генерала четырежды представляли к высокому званию, но каждый раз документы где-то терялись, и лишь за шесть лет до  его смерти справедливость, наконец, восторжествовала. Генерала Руссиянова помнят у нас в Беларуси, его именем названа улица в столичном микрорайоне Уручье, где перед войной дислоцировалась та самая легендарная 100-я стрелковая дивизия.

Подвиги подпольщиков

Буквально с первых дней оккупации в Острошицком Городке действовала подпольная организация. Ее участники собирали оружие и боеприпасы, помогали солдатам-окруженцам перебраться в отдаленные деревни, чтобы создать там партизанские отряды, распространяли листовки, передавали информацию о движении гитлеровских подразделений по близлежащим к деревне дорогам.

Благодаря героизму и самоотверженности жителей Острошицкого Городка, враг в этом населенном пункте и его окрестностях не мог чувствовать себя в безопасности. Местные подпольщики, как могли, сражались с оккупантами, мстили за погибших своих друзей. Например, довольно часто ими совершались диверсии на расположенном недалеко от деревни лесозаводе, других стратегически важных для фашистов объектах.

Основу подпольной организации Острошицкого Городка составляли учителя и ученики местной школы. Среди них были завуч школы Кирилл Шестаков, педагоги Мария Терещенко, Алексей Заговалко, Василий Сорока, Николай Войтенков, Павел Ширимский. К ним тянулись местные интеллигенты — инженеры Сергей Черемовский и Юрий Якунин, аптекарь Раиса Светлова, бывшие ученики и старшеклассники Антонина Стефанович, Любовь Врубель, Евгений Яцук, Николай Боровский, Аркадий Кручонок, Владимир Гудзик, Анатолий Мюрасов, Феликс Лельчук, Ева Ивановская и многие другие.  

Значительную роль играл Острошицкий Городок и в истории партизанского движения в Беларуси. Например, хорошо известна разведывательно-диверсионная деятельность в районе этого населенного пункта боевого отряда под командованием майора Казанцева, а также многочисленные боевые операции, успешно проведенные народными мстителями действовавшего в окрестностях деревни отряда "За Айчыну" партизанской бригады "Штурмовая".

Многие подпольщики Острошицкого Городка не дожили до дня освобождения своей деревни, т.к. фашистам периодически удавалось выходить на их след и арестовывать патриотов. После пыток и изуверств всех их отправляли в Тростенецкий лагерь смерти…

Освободительный путь на Минск

Яркую страницу в историю Великой Отечественной войны вписал Острошицкий Городок и как один из стратегических пунктов наступательной операции советских войск "Багратион". В частности, 2-го июля 1944 г. танкисты 3-го гвардейского танкового и 29-го танкового корпусов, с боем овладев этим населенным пунктом, открыли наступавшим частям Красной Армии освободительный путь на Минск.

Это важное событие нашло свое отражение и в сводке Совинформбюро от 3 июля 1944 года: "Войска 3-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го Белорусского фронта в результате стремительно проведенной операции с глубоким обходным маневром с флангов 3 июля штурмом овладели столицей Советской Белоруссии городом Минск, а также с боями заняли более 450 других населенных пунктов, среди которых … крупные населенные пункты Будслав, Долгиново ... Острошицкий Городок…".

В тот же самый день, когда из радиорепродукторов звучало это радостное для жителей Острошицкого Городка известие, недалеко от их деревни разгорелся еще один ожесточенный бой.  Как раз в районе этого населенного пункта 3 июля вражеская колонна предприняла попытку вырваться из окружения. Но путь к отступлению врагу перекрыла группа автоматчиков и артиллеристов во главе с Героем Советского Союза лейтенантом Борисом Михайловым. Бой шел несколько часов, и фашисты так и не смогли прорвать оборону — были уничтожены их 2 самоходных орудия, 60 автомашин с живой силой противника. Однако при этом понесли потери и красноармейцы. В частности, был тяжело ранен лейтенант Михайлов. Но, несмотря на ранение,  он героически продолжал сражаться с врагом, пока его не сразила пуля фашистского снайпера. Герой Советского Союза Борис Александрович Михайлов был похоронен на Военном кладбище, в уже освобожденной белорусской столице. И сегодня его имя по праву носит одна из минских улиц.

Жители Острошицкого Городка свято чтут память о боевом прошлом своего поселения. Их усилиями установлены памятник в честь погибших воинов-красноармейцев — легендарный танк Т-34 на перекрестке дорог на Логойск и Вильнюс — и обелиск односельчанам-подпольщикам в деревенском сквере. А про вехи военной истории Острошицкого Городка подробно рассказывают материалы музея боевой славы в местной школе.

Кто такой генерал Иван Руссиянов?

Руссиянов Иван Никитич родился 11 сентября 1900 года в д. Щуплы Смоленской области в крестьянской семье. Окончил неполную среднюю школу. В Красной Армии с 1919 года. Участник Гражданской войны. В 1924 году окончил пехотную школу, в 1930 году — курсы "Выстрел", а в 1941-м — курсы усовершенствования при Военной академии Генерального штаба.

Будучи командиром дивизии, участвовал в освободительном походе Красной Армии в Западную Украину в 1939 году, был ранен в бою под украинским городом Шацк.

Летом 1941 года под командованием генерал-майора И.  Руссиянова 100-я стрелковая дивизия особо отличилась в боях у д. Острошицкий Городок под Минском.  В составе 24-й армии Резервного фронта дивизия генерал-майора И. Руссиянова участвовала в Ельнинской операции, освободив 6 сентября 1941 года от немецко-фашистских оккупантов г. Ельня Смоленской области.

Затем дивизия под его командованием сражалась на Брянском и Юго-Западном фронтах, оборонялась на Курском и Харьковском направлениях, а в декабре 1941 года наступала в Елецкой операции Юго-Западного фронта.

В ноябре 1942 года стрелковая дивизия была преобразована в 1-й гвардейский механизированный корпус, командиром которого на протяжении последующего времени  был уже генерал-лейтенант И. Руссиянов. Его корпус особо отличился в Сталинградской битве, Донбасской, Запорожской, Кировоградской, Будапештской операциях.

На заключительном этапе войны гвардии генерал-лейтенант Иван Никитич Руссиянов проявил себя как военачальник в Венской операции. Его корпус участвовал в освобождении Вены и ряда других австрийских городов.

По окончании Великой Отечественной войны гвардии генерал-лейтенант И. Руссиянов являлся заместителем командующего 4-й гвардейской танковой дивизией, работал в центральном аппарате Министерства обороны СССР. С 1953 года находился в запасе.

За личное мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, гвардии генерал-лейтенанту в отставке Ивану Никитичу Руссиянову Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1978 года присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".

Умер И.Н. Руссиянов 21 марта 1984 года, похоронен на Кунцевском кладбище г. Москвы.

Чем еще славится Острошицкий Городок?

История Острошицкого Городка, раскинувшегося  на берегу живописной речки Усяжа, достаточно любопытна. В разное время это местечко звалось то Острошичами, то Острожчами, то Острожчицами, то Городок Острожчицкий. Во время Первой мировой войны находившаяся в километре от деревни усадьба последних владельцев Острошицкого Городка графов Тышкевичей была разрушена. Единственной иллюстрацией, которая дает о ней представление, является акварель XIX века Наполеона Орды. В то время назвать Острошицкий Городок деревней вряд ли кто решился. Тут процветали торговля, промышленность, были мельницы, а в мастерских делали очень популярную медную посуду. Говорят, что на местные минеральные источники приезжали лечиться издалека. Время и войны не сохранили до наших дней многого. Из всего былого великолепия чудом уцелел только оригинальный памятник народного зодчества — старая Спасо-Преображенская церковь на местном кладбище да при ней часовня.

Недавно Острошицкому Городку был присвоен статус агрогородка. А еще этот населенный пункт известен как место проведения международного рыцарского фестиваля "Белый замок".

Форпост мужества

О подвиге защитников Брестской крепости сегодня известно достаточно много, к тому же любой желающий, обратившись к всезнающему Интернету, имеет возможность перенестись в далекий 1941-й и проникнуться мужеством и героизмом советских солдат, противостоявших врагу, вероломно посягнувшему на наше Отечество.

И все же, как считает директор мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Григорий Бысюк, визуальное путешествие, пусть даже в самом новейшем D-формате, не может передать все перипетии тогдашних событий. Он твердо убежден, что только личное посещение мемориала позволит в полной мере постичь суть бессмертного подвига защитников Брестской крепости.

И тут с Григорием Григорьевичем нельзя не согласиться. Сколько раз доводилось мне бывать в Брестской крепости, а всегда испытываю здесь какой-то особый эмоциональный настрой. Такие же чувства, по признанию знакомых, в брестской цитадели овладевали и ими. Поэтому и удивились мы все вместе, узнав, что американский телеканал CNN в начале года включил в "список самых уродливых памятников мира" один из наиболее узнаваемых монументов Брестской крепости – "Мужество".

Назвать собирательный монументальный образ воина-защитника "появляющимся из горы бетона гигантским злым белорусом, готовым подчинить себе Запад", по убеждению моего собеседника Г. Бысюка, мог только недалекий и очень циничный человек. Григорий Григорьевич также уверен, что такое невежество у заморских составителей рейтингов порождено нежеланием вникнуть в нашу историю, увидеть суть того, о чем им пришлось писать. Посети хотя бы один из них Брестскую крепость, и такого абсурда точно бы не произошло. Но случилось то, что случилось. И хоть вскоре, получив жесткую общественную отповедь, представители CNN извинились и удалили свою нелепость из публичных источников информации, определенный душевный дискомфорт по этому поводу лично у меня остался.

Впрочем, это обстоятельство никак не помешало нам с директором мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" совершить совместный экскурс в историю мемориала и узнать, чем живет он сегодня.

Крепость над Бугом

Практически сразу же после окончания победоносной для России Отечественной войны 1812 года военные стратеги страны-триумфатора озаботились новой доктриной обороны рубежей своего государства. Сделав выводы из весьма неблагоприятного для российской армии начального этапа войны с Наполеоном, они смогли убедить императора в необходимости укрепления западной границы, для чего предполагалось возвести вдоль нее ряд крепостей. Местом "прописки" одной из них и был выбран тогдашний Брест¬-Литовск – важный в военно-стратегическом плане город, расположенный на Днепровско-Бугском водном канале и кратчайшей сухопутной дороге из Варшавы в Москву.

В 1830 году был утвержден план строительства Брест-Литовской крепости, в соответствии с которым цитадель предлагалось построить на месте города: старинные постройки (за исключением некоторых культовых сооружений – монастырей и церквей, которые планировалось приспособить для нужд гарнизона) снести, а новый Брест-Литовск возвести на расстоянии двух километров от стен крепости. В 1833 году начались земляные работы, однако торжественная закладка первого камня в основание форпоста была произведена только 1 июня 1836 года. В число действующих Брест-Литовская крепость официально вступила через шесть лет – 26 апреля 1842 года.

Объект получился довольно внушитель¬ный. С внешней стороны крепость была защищена бастионным фронтом – 10-метровым земляным валом с кирпичными казематами внутри и обводным каналом, заполненным водой. Протяженность этого укрепления по периметру составляла 6,4 км, а внутренняя его площадь – около 400 га. Толщина наружных стен строений крепости достигала 2, а внутренних – до 1,5 м. Одновременно в ней могло разместиться до 12 тыс. солдат.

Сама крепость состояла непосредственно из цитадели – внутреннего форпоста, имевшего самостоятельную оборону и служившего последним опорным пунктом для гарнизона в случае падения внешней защиты, и прикрывающих ее со всех сторон укреплений: с юга – Волынского, с запада – Тереспольского, с востока и севера – Кобринского. Цитадель соединялась с другими укреплениями с помощью перекинутых через оборонный ров мостов, а также четырех ворот: Брестских, Холмских, Тереспольских и Бригидских. За пределы крепости выводили Николаевские (позднее – Южные), Михайловские (Восточные), Александровские (Северные) ворота, а также Графский (Северо-Западные ворота) и Варшавский проезды.

В последующем Брест-Литовская твердыня неоднократно укреплялась. Так, в 1864 году ее решено было превратить в крепость фортового типа, в связи с чем на расстоянии 3–4 км стали возводить отдельные мощные укрепления – форты, после чего протяженность оборонительной линии крепости достигла 30 км. Дальнейшее развитие артиллерии в начале ХХ века дало толчок еще одному переустройству крепостных сооружений. В 1912 году был утвержден план, согласно которому оборонительный обвод крепости увеличивался до 45 км, а новую линию фортов предполагалось возвести в 6–7 км от центра крепости. Осуществлять задуманное начали в 1913-м, и через год на внешней линии крепостной обороны насчитывалось уже 14 фортов, 21 промежуточный опорный пункт, 5 оборонительных казарм, 7 пороховых погребов, 38 артиллерийских батарей.

Начало Первой мировой войны способствовало интенсивному проведению работ по укреплению Брест-Литовской крепости – за короткий период необходимо было достроить 5 ранее начатых фортов и дополнить линию обороны разветвленной системой опорных пунктов временного или долговременного типа. Работы проводились беспрерывно днем и ночью, без выходных и праздничных дней, посменно. В среднем ежедневно в них принимали участие до 70 тыс. человек и 8,5 тыс. подвод. К началу октября 1914 года все запланированные объекты практически были достроены.

Несмотря на это, стремительное наступление кайзеровских войск в августе 1915 года заставило русское командование принять решение об эвакуации в ночь с 12 на 13 августа брест-литовского гарнизона и разрушении крепостных укреплений: форты, опорные пункты, оборонительные казармы на северо-восточной, восточной и юго-восточной сторонах были взорваны до основания, а орудия, боеприпасы и имущество вывезены.

Немецкие войска, обойдя крепость с севера и юга, 13 августа 1915 года беспрепятственно заняли Брест-Литовск. Однако в Германии практически сразу же была отчеканена памятная медаль, которой награждались наиболее отличившиеся во мнимом сражении за взятие Брест-Литовской крепости солдаты и офицеры.

В последующие более чем два десятка лет крепость в Брест-Литовске (с 1923 года – Брест-над-Бугом) служила местом расквартирования военных гарнизонов – сначала Германии, а затем Польши, к которой, согласно условиям Рижского мирного договора 1921 года, отошел Брест в составе западнобелорусских территорий.

Польский гарнизон Брестской крепости представлял собой укрепленный военный городок, где располагался штаб IX округа польской армии, окружной суд, прокуратура, военный госпиталь, проживали семьи офицеров.

Весной 1939 года Польша, предвидя войну с Германией, передислоцировала брестский гарнизон к своей западной границе. В Брестской крепости остались только маршевые батальоны двух пехотных полков и отдельные подразделения разных родов войск и служб.

1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу и начала Вторую мировую войну. Неся тяжелые потери, польская армия отступала на восток. На воинские части, находившиеся в районе Бреста, была возложена задача обороны Брестской крепости. 14 сентября части немецкой 10-й танковой дивизии XIX армейского корпуса генерал-лейтенанта Г. Гудериана захватили город, но крепость врагу не сдалась.

На протяжении четырех дней, с 14 по 17 сентября 1939 года, окруженный польский гарнизон Брестской крепости сдерживал наступление регулярных частей противника. Было отбито 7 атак немецкой пехоты с танками, поддерживаемых огнем артиллерии и бомбовыми ударами. Однако, потеряв в эти дни убитыми и ранеными около 40 % личного состава, польские подразделения больше не стали сдерживать оборону и в ночь с 16 на 17 сентября оставили крепость. При этом в плен попало около тысячи польских солдат и офицеров, в основном раненых.

А ранним утром 17 сентября в Брестской крепости вовсю уже хозяйничали германские солдаты. В тот же день и в то же самое время войска Красной армии вошли на территорию Западной Беларуси с освободительным походом. И уже 22 сентября 1939 года передовой отряд 29-й легкой танковой бригады комбрига С. Кривошеина достиг Бреста. Как следует из донесения командования немецкой группы армий "Север", назавтра в 16.00 после разрешения всех вопросов "…состоялся торжественный марш одного русского и одного немецкого полков... Город и цитадель были переданы в праздничной форме русским".

После марша немецкие подразделения, покинув Брест, отошли за реку Западный Буг, по которой спустя несколько дней была установлена официальная государственная граница между Германией и Советским Союзом. В крепости же разместились части Красной армии.

История подвига

К началу Великой Отечественной войны Брестская крепость как фортификационное сооружение утратила свое значение. Она использовалась лишь для размещения войск и складов. Защита ее от неприятеля не предусматривалась – в случае начала военных действий гарнизон должен был выходить в районы боевого развертывания и занимать оборону на позициях в Брестском укрепленном районе, начало строительства которого было положено летом 1940 года.

Накануне войны непосредственно в Брестской крепости размещались части 6-й и 42-й стрелковых дивизий 28-го стрелкового корпуса, 33-й отдельный инженерный полк окружного подчинения, 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД, подразделения 17-го Краснознаменного пограничного отряда, курсы шоферов Белорусского пограничного округа, а также часть военнообязанных сборов приписного состава. Однако в предвоенную ночь здесь оставалось от 7 до 8 тыс. человек, так как большая часть личного состава этих частей была вне крепости – в летних лагерях, на учениях, на строительстве того же Брестского укрепрайона.

Как известно, у военных есть предписания к действию в различных ситуациях, но для находившихся в Брестской крепости ранним утром 22 июня 1941 года сигналом тревоги стала сама война. Вот как докладывал в своем донесении вышестоящему командованию о ее первых минутах командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор В. Попов: "В 4.15 22/VI 1941 г. противник с укороченных дистанций неожиданно открыл сосредоточенный беглый артиллерийский огонь (не менее 4–5 артполков) по районам – крепость, Северный городок и Южный городок… В первый же период артиллерийского обстрела были разрушены мосты, выводившие из крепости (через рукав р. Мухавец). Сооружения и склады крепости, военные городки, а также район вокзала Бреста сразу же охватило огнем, причем пожар быстро распространялся вследствие продолжавшейся интенсивной бомбардировки. Всякая связь была сразу нарушена. В этих условиях части Брестского гарнизона стали подниматься по тревоге, неся большие потери в личном составе и материальной части.

Планомерный сбор и развертывание частей корпуса, предусмотренные красным пакетом, были сорваны… Гарнизон крепости был артиллерийским огнем и пожаром расчленен на отдельные группы людей, одна часть которых искала укрытия от обстрела, другая – сквозь пламя пожаров и беспрерывные взрывы снарядов стремилась к выходам из крепости… В итоге часть гарнизона крепости понесла потери убитыми, ранеными и без вести пропавшими; склады и большинство матчасти гарнизона крепости были уничтожены".

Существует масса свидетельств о событиях раннего утра 22 июня 1941 года у стен Брестской крепости и с немецкой стороны. Так, пастор 45-й пехотной дивизии Р. Гшепф в книге "Мой путь с 45-й пехотной дивизией" позднее вспоминал: "Ровно в 3.15 (по берлинскому времени. – С.Г.) начался ураган и пронесся над нашими головами с такой силой, какую мы ни разу не испытывали ни до этого, ни во всем последующем ходе вой¬ны. Этот гигантский концентрированный огневой вал буквально привел в содрогание землю. Над цитаделью, как грибы, вырастали густые черные фонтаны земли и дыма. Так как в этот момент нельзя было заметить ответного огня противника, мы считали, что в цитадели все превращено в груду развалин. Сразу же за последним артиллерийским залпом пехота начала переправляться через р. Буг и, используя эффект внезапности, попыталась быстрым и энергичным броском захватить крепость сходу. Тут-то сразу и обнаружилось горькое разочарование… Русские были подняты нашим огнем прямо с постели: это было видно по тому, что первые пленные были в нижнем белье. Однако они удивительно быстро оправились, сформировались в боевые группы позади наших прорвавшихся рот и начали организовывать отчаянную и упорную оборону".

Первый отпор врагу был дан на Тереспольском укреплении, где накануне войны располагались наряды 9-й заставы 17-го Краснознаменного погранотряда, военнослужащие транспортной роты, саперного взвода, находящиеся на военных сборах кавалеристы, курсанты курсов шоферов Белорусского пограничного округа, служащие ветеринарного лазарета. Фашисты, преодолев под прикрытием артиллерийского огня обводный канал, через Тереспольские ворота приблизились к цитадели и заняли некоторые ее здания. Однако, несмотря на существенные потери во время вражеского штурма, пограничникам вместе с разрозненными группами военнослужащих и курсантов удалось наладить сопротивление. Более того, уже в первый день войны на Западном острове ими были окружены и разгромлены немецкие штабы 3-го батальона 135-го пехотного полка и 1-го дивизиона 99-го артиллерийского полка, убиты командиры этих частей. После этого фашисты вынуждены были ввести в бой резервы.

Один из немногих, кому посчастливилось остаться в живых, курсант курсов шоферов Белорусского погранокруга М. Мясников позднее вспоминал: "Утром 25 июня немцы начали вести сильный прицельный огонь по острову. Они подожгли гараж, склады и столовую. 27 июня снова началась сильная бомбежка острова и цитадели. Горело все, что не успело сгореть раньше. В этот день мы потеряли более половины своих бойцов.

…В ночь на 30 июня лейтенант приказал, используя предрассветную темноту, оставить обороняемый участок и плыть к цитадели.

Группа тронулась в путь. Гитлеровцы снова заметили наше продвижение и открыли огонь. Только 18 бойцов из 45 достигли противоположного берега, причем трое получили тяжелые ранения.

К 3 июля нас осталось 8 человек…"

В неравный бой с врагом вступили защитники крепости и на Кобринском укреплении. Их сопротивление было настолько мощным, что к вечеру 22 июня гитлеровцы оставили занятые позиции и отвели остатки своих штурмовых групп на внешние оборонительные валы крепости. Однако на следующий день противнику все же удалось захватить Северные ворота, и защитники вынуждены были отступить в Восточный форт, ставший впоследствии наиболее крупным очагом обороны крепости. В ходе дальнейших боев сюда отошли бойцы и командиры разных подразделений с других участков обороны. Целую неделю они держали оборону, но 30 июня фашисты все же захватили форт. Лишь небольшая часть защитников смогла укрыться в его казематах. 12 июля эта группа решила прорваться из крепости, но была разгромлена.

Ожесточенные бои велись и в расположенной внутри крепости цитадели, где располагалось наибольшее количество личного состава. В первые часы войны противник попытался захватить Холмские и Брестские ворота, чтобы блокировать выход из цитадели, но был остановлен ожесточенными штыковыми контратаками. Первыми в контр¬атаку по приказу полкового комиссара Е. Фомина поднялись бойцы 84-го стрелкового полка. Их поддержали пограничники, воины 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД, 75-го отдельного разведывательного батальона, 33-го отдельного инженерного полка, 455-го стрелкового полка. В северо-западной части цитадели в атаку пошли бойцы 31-го отдельного автотранспортного батальона, 44-го стрелкового полка, 37-го отдельного батальона связи, 111-го отдельного саперного батальона. В результате штурмовая группа противника была разбита.

Жесткое сопротивление защитников цитадели заставило гитлеровцев, начиная с 23 июня, прибегнуть к новой тактике своих действий – изнурению. Блокировав крепость, они держали под обстрелом все подходы к воде. А между тем именно жажда стала для защитников крепости тяжелейшим испытанием. Жара и воздух, насыщенный копотью и дымом, еще более усиливали ее. Попытки же набрать воду для женщин, детей и раненых были оплачены жизнью и кровью многих известных и – еще больше – неизвестных защитников крепости.

День ото дня осада крепости становилась все более ожесточенной. Враг применял тяжелую артиллерию, использовал огнеметы, подрывал стены и подвалы казарм и казематов. В такой обстановке защитники крепости в ночь на 27 и 28 июня предприняли попытку прорыва. Однако из осажденной крепости уйти смогли только отдельные малочисленные группы. Но оставшийся небольшой гарнизон по-прежнему продолжал сражаться. Во второй половине дня 29 июня противник начал непрерывный двухсуточный штурм с использованием 500- и 1800-килограммовых авиабомб. Борьба шла за каждый переход в казематах, за каждый подвал.

И все же к концу июня организованное сопротивление в крепости было подавлено. В результате кровопролитных боев оборона распалась на ряд изолированных очагов. Мелкие группы и отдельные бойцы делали вылазки по ночам, пытались выйти из окружения. Несмотря на то, что командование 4-й немецкой армии поспешило доложить о взятии Брестской крепости к 29 июня, на протяжении долгого времени в различных ее частях днем и ночью завязывались перестрелки, раздавались взрывы. Так, 4 июля в последнюю схватку вступила горстка артиллеристов 98-го противотанкового дивизиона. Боеприпасов у них не было. Закопав знамя и документы, бойцы вступили в рукопашную схватку с ворвавшимися немецкими пехотинцами. Часть красноармейцев последними выстрелами покончили с собой. Остальные, израненные и обессиленные, были взяты в плен.  До 12 июля в Восточном форту находилась "кочующая" группа майора П. Гаврилова из двадцати человек. Днем они скрывались в подземельях, а ночью поднимались наверх и открывали огонь по противнику, как только он оказывался в зоне досягаемости. Когда от группы в живых осталось трое, они покинули форт. Гаврилов укрылся в капонире за внешним валом между Северными и Северо-Западными воротами, где, питаясь комбикормом из полковой конюшни, провел десять суток в ожидании, что немцы снимут блокаду крепости. На 32-й день войны майор дал свой последний бой и, тяжело раненный, оказался в плену.

В 20-х числах июля в крепости продолжали сражаться советские воины. Последние дни их борьбы овеяны легендами. Тогда же защитниками крепости были сделаны надписи на стенах: "Умрем, но из крепости не уйдем", "Я умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина. 20.VII.41 г.".

В послевоенное время местные жители много рассказывали о стойкости защитников крепости. Одну из таких историй в 1956 году поведал писателю С. Смирнову, будущему автору книги "Брестская крепость", попавший в немецкий плен участник обороны крепости А. Дурасов. По его словам, военнопленных выводили на работы в Брест. Вместе с ними работали и евреи из гетто. Дурасов часто пилил дрова с одним из них, скрипачом из городского ресторана. Однажды, это было уже в апреле 1942 года, музыкант-еврей пришел на работу позднее обычного и рассказал, что немцы возили его на машине в крепость, где в одном из подвалов обнаружили советского солдата, который не хотел сдаваться. Фашисты решили взять его живым, а скрипач должен был спуститься в подвал и убедить солдата сдаться.

Когда они вышли наверх, то "…неизвестный сразу сел, видимо свежий воздух опьянил его, но затем вскочил и встал, сложив на груди руки. Перед ним стояли полукольцом немецкие солдаты и офицер. Перед нами стоял заросший щетиной человек в обтрепанном обмундировании, в телогрейке без фуражки, очень худой, выше среднего роста, волосы русые, развевавшиеся на ветру; возраст его трудно было определить. На вопрос немецкого офицера, есть ли там еще русские, ответил: "Я один. И вышел, чтобы увидеть то, во что я крепко верил и верю сейчас – в ваше бессилие…" К сожалению, ни имя, ни судьба этого защитника крепости до сих пор не известны.

Дань нашей памяти

Как ни странно, но о героизме защитников Брестской крепости широкой общественности стало известно только в середине 1950-х годов благодаря писательскому таланту Сергея Смирнова. В 1954 году он заинтересовался тогда еще туманной легендой о героической обороне Брестской крепости и начал разыскивать участников и очевидцев тех событий. Затем о своих встречах он рассказал в серии радиопередач "В поисках героев Брестской крепости", получивших широкий отклик в среде радиослушателей. А в 1957 году вышла уже книга "Брестская крепость", сразу же ставшая настоящим бестселлером.

Практически одновременно с писателем С. Смирновым к теме обороны Брестской крепости обратились в одном из располагавшихся в ней воинских подразделений – саперном батальоне 128-го стрелкового корпуса. 23 февраля 1956 года там была открыта посвященная героизму защитников крепости над Бугом небольшая комната Боевой славы. В ноябре того же года приказом командующего войсками Белорусского военного округа маршала С. Тимошенко на ее базе создан музей защитников Брестской крепости. А в июне 1958-го его судьбой уже озаботились ЦК КПБ и Совет Министров БССР, принявшие совместное постановление "О музее обороны Брестской крепости". С этого времени и началась мемориализация событий, а первым ее шагом стала разработка тематического плана создания новой музейной экспозиции.

В июне 1961 года впервые состоялась встреча защитников Брестской крепости – по случаю 20-летия героической обороны цитадели в город над Бугом приехали более 100 оставшихся в живых воинов гарнизона 1941 года, члены их семей, родные погибших. На митинге с их участием руководством Беларуси было одобрено предложение о постройке в Брестской крепости памятника, а в подтверждение серьезности намерений на месте будущего монумента установили закладной гранитный камень. Тогда же была торжественно открыта новая экспозиция музея обороны Брестской крепости.

Большим толчком в деле создания уникального объекта послужил указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года о присвоении Брестской крепости почетного звания "Крепость-герой" с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда". Вскоре после этого Совет Министров БССР утвердил проектное задание на строительство: к работам по возведению мемориала приступили в мае 1968 года. А 25 сентября 1971 года мемориальный комплекс "Брестская крепость-герой" был открыт для посетителей.

Сегодня он представляет собой единый монументальный ансамбль. Главный вход выполнен в виде врезанного в оборонительный вал железобетонного параллелепипеда с высеченной в нем пятиконечной звездой. Эта композиция создает особый зрительный и эмоционально-психологический эффект, его усиливают позывные Центральной радиостанции Советского Союза, неповторимый голос Ю. Левитана, который оповещает о вероломном нападении фашистской Германии на СССР, песня композитора А. Александрова "Священная война", звуки бомбежки и стрельбы.

За звездообразным проемом входа открывается вид на центральную часть крепости, более известную как Площадь церемониалов, вмещающую, кстати, до 30 тыс. человек. В центре – три яруса мемориальных плит, под которыми покоится прах 1022 защитников крепости, а ставшие известными имена 276 из них увековечены соответствующими надписями.

Здесь же возвышается тот самый монумент "Мужество". Это ¬и в самом деле огромная скульптура – при линейных размерах в плане до 54 и высоте более 30 метров, она, однако, органично вписывается в общий ансамбль. Тем более что рядом – Вечный огонь, у которого находится Пост Памяти, где, начиная с 1972 года, несут почетную вахту ученики брестских школ. Недалеко от Вечного огня – мемориальная площадка городов-героев Советского Союза, под гранитными плитами которой установлены капсулы с землей, доставленной официальными делегациями.

Еще одним важным элементом брестского мемориала является и стометровый обелиск в форме четырехгранного штыка русской винтовки системы Мосина (трехлинейки), символизирующий победу над врагом. В его сооружении принимал участие практически весь Советский Союз. Металл и оснастка, оборудование и инструмент поступали из Магнитогорска и Жданова (сейчас Мариуполь), Нижнего Тагила и Ленинграда, с предприятий Москвы, Одессы, Минска… Это довольно сложное инженерное сооружение, которое возвышается на 104,5 м и весит 620 т.

Немного в стороне от Площади церемониалов, на левом берегу реки Мухавец, расположена скульптурная композиция "Жажда". Фигура солдата, ползущего к воде с каской в руке, олицетворяет одну из трагических страниц обороны крепости. В восточной части цитадели сохранились фрагменты разрушенного местами до уровня фундамента Белого дворца. Он известен тем, что 3 марта 1918 года здесь был подписан Брестский мир. По легенде, на одной из его стен главой советской делегации Л. Троцким был оставлен лозунг "Ни войны, ни мира".

Свято-Николаевский православный собор был возведен в крепости в 1851–1876 годах, но, утратив свое религиозное предназначение, неоднократно перестраивался военными. Во время боев в июне – июле 1941 года здание сильно пострадало. В 1994 году оно было возвращено православной церкви: реставрационные работы на сегодняшний день в основном завершены.

Знакомясь с мемориалом, никак нельзя обойти вниманием двухэтажное здание бывших казарм, в котором расположен музей крепости. Основной темой его экспозиции, безусловно, является оборона Брестской крепости в июне – июле 1941 года. Но можно заглянуть поглубже в прошлое и ознакомиться с процессом фортификационного строительства на месте старого Бреста, историей Брест-Литовской крепости XIX – начала XX века. Продолжением музейной экспозиции также служат площадка артиллерии и бронетехники, расположенная на территории мемориала, и его филиал – 5-й форт.

Уже совсем скоро в юго-восточной казарме крепости появится еще один объект с несколько парадоксальным названием: "Музей войны – территория мира". Он тоже будет рассказывать о войне, но через трагические судьбы людей, защитников крепости. Часть повествования будет посвящена трагедии плена, ведь многие из защитников Брестской крепости попали в плен и еще очень долго после окончания войны восстанавливали свое честное имя. Отдельные разделы посвятят писателю С. Смирнову, открывшему Брестскую крепость для истории, а также много сделавшим для увековечения подвига ее защитников художнику П. Дурчину и кинодокументалисту И. Пикману.

– За годы работы мемориала нашими научными сотрудниками было собрано более 80 тысяч музейных предметов, большинство из которых остается в запасниках, – рассказывает директор мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Г. Бысюк. – Ныне существующий музей смог вместить лишь 4 тысячи экспонатов. Приблизительно столько же будет выставлено в залах нового музея и юго-восточной казармы.


***

В истории Великой Отечественной войны Брестская крепость стала первым рубежом, о который споткнулся враг. Это потом были Севастополь, Ленинград, Смоленск, Вязьма, Керчь, Сталинград и другие славные вехи сопротивления советского народа гитлеровскому вторжению. Но именно Брестская крепость определила весь настрой той войны – бескомпромиссной, упорной и, в конечном итоге, победоносной для нас. Не забывать об этом – наш священный долг.

Там, где начинался "Багратион"

Монумент в честь стратегической операции "Багратион", ровно 80 лет назад положившей начало заключительному этапу освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, был торжественно открыт у деревни Раковичи Светлогорского района. Он стал единственным памятником, посвященным успешно проведенной советскими войсками в годы Великой Отечественной войны крупномасштабной наступательной операции.

Место гиблое, но не для всех



Там, где сегодня возвышается величественный монумент и колосятся хлеба, в далеком 1944-м расстилалось болото. Местные жители называли его Бридский Мох. Это было довольно гиблое место, и его сторонились. Правда, не все. Некоторые сельчане все же хорошо знали, как можно преодолеть трясину, и их совет на сей счет пригодился во время разработки оперативного плана проведения операции "Багратион".

"Перед наступлением на Бобруйск наша армия стояла в полосе, сплошь покрытой лесами, — вспоминал позже в своих мемуарах "В походах и боях" генерал армии дважды Герой Советского Союза Павел Батов. — Множество небольших рек с широкими поймами, каналы и топкие болота. Места исключительно трудные для маневра… Противник поддался мысли, будто здешние болотные топи непроходимы для войск, и главные силы поставил в районе Паричей, где ждал нашего удара. Конечно, это направление было заманчивым. Участок ме­стности сухой и не имеет водных преград. Но на паричском направлении не достичь высокого темпа продви­жения. Господствующие высоты — у врага, плотность его огневых средств велика. Наступать под Паричами зна­чило бы нести тяжелые потери. Поэтому при выборе на­правления главного удара все больше привлекали вни­мание болота…
 
Однажды мы сидели в лесу у тлеющего костра среди гвардейцев, беседуя об этих гиблых болотах. 
— ...Пройти по ним можно, — сказал пожилой солдат. — Я тутошний и знаю — пройти можно. Верное слово! По этим топям мы в мокроступах ходили. 
— Что это такое? — спросил комкор. 
— Ну, лыжи из лозы. Ноги в трясине не тонут, и шагаешь легко — грязь в решетках не задерживается. 
— Сможешь сделать завтра десяток? 
— Раз надо, сделаем…".

Назавтра ночью разведчики, обув мокроступы, начали "осваивать" болото. Они довольно легко вышли незамеченными за передний край обо­роны противника и, подкравшись к вражескому опор­ному пункту, захватили в плен часового. Он-то и подтвердил, что на всем протяжении болота у немецких войск отсутствует сплошной оборонительный фронт и лишь на возвышен­ных участках расположены отдельные огневые точки.

Кроме этого, как отмечает П.Батов, "данные разведки подтвердили два наших предположения: во-первых, противник исключал возможность наступления на этом направлении и имел здесь слабую оборону; во-вторых, топи проходимы для людей, а если проложить гати, то и для техники". Именно после обобщения всех полученных в ходе того рейда разведданных советским командованием и было принято решение об ориентированности главного удара по врагу на юго-западном направлении в районе болота Бридский Мох.

Танки гати не боятся 


К прорыву готовились тщательно. На протяжении двух месяцев, в обстановке строжайшей секретности инженерная служба 65-й армии генерала П.Батова наводила на болотной трясине гати: большие деревянные плоты, скрепленные один с другим в несколько ярусов. Прокладывали их ночью, а сцепляли между собой металлическими скобами только во время артподготовки, под разрывы снарядов. К концу мая гать по болоту была проложена.

Кстати, строительство гатей приезжали инспектировать командующий 1-м Белорусским фронтом маршал К.Рокоссовский и главный координатор всей наступательной операции "Багратион" маршал Г.Жуков. В первую очередь их интересовала возможность переправы по ним танков. Для апробации этого сложного маневра специально был сооружен небольшой участок гати на одном из болот, расположенном в ближайшем тылу советских войск. Пробный прогон техники подтвердил ожидания — танки успешно преодолели возведенную для них переправу.

Хронология событий операции "Багратион" теперь хорошо известна. Утром 23 июня 1944 года советские войска под Витебском прорвали немецкую оборону и тем самым положили начало ликвидации северного фланга группы немецкой армии "Центр". На южном направлении в этот же день началось наступление по двум линиям: под Рогачевом и в районе г. п. Паричи. А на следующее утро 1-й гвардейский Донской танковый корпус начал движение по гатям через болото Бридский Мох. Этого противник никак не ожидал. Ведь на немецких картах эта территория была помечена как не проходимая.

В первую же половину дня войска 65-й армии генерала П.Батова продвинулись на 12 километров. Это был настоящий прорыв. Маршал Г.Жуков, не поверив в донесение, тут же по телеграфу вызвал командующего 65-й армией и приказал назвать точное расположение войск. Ведь у наступавших в районе Рогачева войск за плечами на тот момент значилось всего 2 километра отвоеванной у врага территории. Как пишет П. Батов в своих воспоминаниях, Г. Жуков затем сам приехал, чтобы убедиться в правдивости слов командующего армией.

К исходу 24 июня, благодаря успешному прорыву через болото Бридский Мох, советские войска смогли продвинуться до 30 километров, освободив при этом несколько населенных пунктов, в том числе Раковичи, Петровичи, Николаевку, Селище, Кнышевичи, Здудичи, Паричи. Последние, кстати, как уже отмечалось, были сильно укреплены. Но это не помешало передовым войскам 1-го Белорусского фронта быстро продвинуться вперед, освободить Жлобин, а затем и окружить в районе Бобруйска многотысячную немецкую группировку.

Символ памяти 


Идею создать монумент в честь стратегической операции "Багратион" и тем самым увековечить наступление под Раковичами вынашивалась на Светлогорщине давно. И только несколько лет назад она нашла поддержку в органах местной исполнительной власти, в Гомельском облисполкоме и Министерстве культуры Беларуси. Ее поддержали и известные в стране люди. Среди них — один из инициаторов проекта председатель Комитета государственного контроля А.Якобсон, который в свое время возглавлял Светлогорский райисполком, а затем был губернатором Гомельской области. Эта благая идея была одобрена Постоянным комитетом Союзного государства Беларуси и России, которое профинансировало часть работ по созданию памятника. Также на эти цели в Светлогорском районе был организован сбор средств, поступали деньги и из других регионов Беларуси, от многих предприятий.

Эскиз монумента предложил гомельский скульптор В.Кондратенко. Его высота составляет 7 метров. Подножие представляет собой выполненную в бронзе имитацию гати, по которой была совершена переброска тяжелой боевой техники через болото. На самом памятнике начертано: "С этого рубежа доблестными воинами 1-го Белорусского фронта в июне 1944 года был нанесен один из решающих ударов в ходе стратегической операции "Багратион". На монументе отлиты фигуры великих полководцев, стратегов операции — маршалов К.Рокоссовского и Г.Жукова, а также командующего 65-й армией П.Батова и командира 1-го Донского танкового корпуса М.Панова, чьи подразделения шли в прорыв через болото Бридский Мох. По сторонам от них — уходящие в атаку воины. Среди них партизаны, которые проводят войска через топи, и моряки Днепровской военной флотилии. В центре композиции, над фигурами воинов, находятся элементы военных карт — стрелы, указывающие направление удара войск. На этих стрелах-дорогах видны названия городов, которые воины 1-го Белорусского фронта освобождали во время операции "Багратион". 
Впоследствии на территории мемориала планируется расположить музей, посвященный начальному этапу операции "Багратион", а также фрагменты тех самых гатей-переправ, образцы боевой техники и вооружений.

Кто такой генерал Павел Батов? 

Павел Иванович Батов — военачальник, дважды Герой Советского Союза (1943, 1945), родился в 1897 г. в д. Филисово Рыбинского района Ярославской области. В ноябре 1915 г. был призван в Русскую армию, участвовал в Первой мировой войне, за отличия в боях был награжден двумя Георгиевскими крестами. К 1918 г. вступил в Красную армию. В период Гражданской войны служил на должностях помощника командира и командира стрелковой роты. В 1927 г. окончил курсы "Выстрел" и получил должность командира 3-го стрелкового полка 1-й Московской стрелковой дивизии. С декабря 1936 по август 1937 гг. принимал участие в боях в Испании. После возвращения в СССР назначен командиром 10-го стрелкового корпуса, участвовал в походе по освобождению в 1939 г. Западной Беларуси, а затем — в советско-финской войне. 
С началом Великой Отечественной войны П.Батов организовал противодесантную оборону Крымского полуострова. В августе 1941-го был назначен заместителем командующего 51-й Отдельной армией, а в декабре того же года — командующим 3-й армией Брянского фронта, осенью 1942 г. — командующим 65-й армией, в составе которой участвовал в Сталинградской битве, боях на Курской дуге, Чернигово-Припятской, Калинковичско-Мозырской операции, операции "Багратион", а затем — в Висло-Одерской, Млавско-Эльбингской, Висло-Одерской, Восточно-Померанской и Берлинской наступательных операциях. 
После войны был командующим 11-й гвардейской армией, первым заместителем главнокомандующего Группой советских войск в Германии, командовал войсками Прикарпатского и Прибалтийского военных округов. В ноябре 1959 г. был назначен военным советником Народно-освободительной армии Китая, в 1961 г. — командующим Южной группой войск, в 1962—1970 гг. служил на различных должностях в Министерстве обороны СССР, затем возглавлял Советский комитет ветеранов войны.

Генерал армии П.Батов умер в 1985 г., похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Его именем названы улицы в Рыбинске и других российских городах, а также в Светлогорске и Бобруйске. Бюст дважды Героя Советского Союза П. Батова установлен в Гомеле. 

Что еще посетить в Светлогорске? 

* Историко-краеведческий музей (ул. Зеленая, 1), большой раздел его экспозиции посвящен событиям Великой Отечественной войны.

* Картинную галерею "Традиция" им. Г. Прянишникова (м-н Первомайский, 65)

* Светлогорский районный дом ремесел (ул. Ленина, 9).

* Мемориальный комплекс "Озаричи", (48 км от города в сторону г.п. Сосновый Бор). Создан на месте концентрационных лагерей смерти, куда в 1944 в период отступления фашисты свезли 50 тыс. человек.

* Мемориальный комплекс "Курган славы" (15 км от города в сторону Минска).

Контрудар на Днепре

В Жлобине в центре площади Освободителей установлен величественный обелиск воинам 63-го стрелкового корпуса Приволжского военного округа, которые 13 июля 1941 года, нанеся наступающим фашистам мощный удар, выбили противника из города, а затем и отбросили его на запад более чем на 30 километров. Это — один из немногих имеющихся на постсоветском пространстве памятников, посвященных воинам-освободителям 1941 года.

Предвидя неминуемое нападение фашистской Германии на СССР, 19 июня 1941 года советское военное командование отдало приказ 63-му стрелковому корпусу Приволжского военного округа о смене места его дислокации и направлении на пополнение войск Западного особого военного округа. И в тот же день основные подразделения корпуса во главе с его командиром генерал-лейтенантом Леонидом Петровским были эшелонами отправлены к советским западным рубежам. Однако достичь их к началу войны они не успели. Первые полки 24 июня добрались лишь до Буда-Кошелево, где и решено было организовать их разгрузку. Следующие части к городу подходили разрозненно и хаотично, тем не менее к началу июля 63-й стрелковый корпус основными своими подразделениями вошел в состав 21-й армии и получил приказ развернуться на восточном берегу Днепра в районе Жлобина и Рогачева.

Именно в районе этих двух соседних райцентров решено было создать мощный оборонительный рубеж советских войск. Дело в том, что Днепр в этой местности служил природной преградой, и по задумке командования это обстоятельство должно было помочь красноармейцам в случае попытки немецко-фашистских войск переправиться через реку. Правда, и Жлобин, и Рогачев, расположенные на правом, западном, днепровском берегу, попадали в зону оккупации противником. Однако, как считали высшие советские военные чины, враг не должен был надолго задержаться в этих городах — Красная Армия обязательно выбьет его оттуда за считанные дни.

В то время, когда строились эти стратегические планы, 3-я немецкая танковая дивизия 28 июня 1941 года заняла расположенный севернее Рогачева и Жлобина город Бобруйск. Захват этого важного узла железных и шоссейных дорог дал противнику возможность беспрепятственно наступать на южном фланге нашего Западного фронта. Через несколько дней его передовые танковые части достигли Рогачева и Жлобина и заняли их.

На рассвете 3 июля гитлеровцы при поддержке артиллерии и авиации хотели форсировать Днепр в районе Рогачева. Но встреченные артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем советских войск, они понесли большие потери и вынуждены были поспешно отойти на исходные позиции. Ни в этот, ни на другой день враг так и не сумел прорваться на восточный берег Днепра.
И лишь 5 июля в 13 часов после артиллерийского обстрела и ударов авиации противнику удалось форсировать Днепр северо-восточнее Рогачева, в районе деревни Зборово. Бойцы 63-го стрелкового корпуса контратаковали противника, и тот, оставив на поле боя восемь подбитых танков, был вынужден вернуться на западный берег.

На следующий день, 6 июля, командование 117-й стрелковой дивизии решило развить свой успех. Форсировав при мощной поддержке артиллерии Днепр, дивизия пошла на штурм города Жлобина. Такой стремительной атаки советских войск противник явно не ожидал и вынужден был покинуть город. Бойцам же 117-й стрелковой дивизии в тот день удалось не только выбить врага из Жлобина, но и продвинуться на запад — в сторону деревни Поболово. Правда, развить успех не получилось. Немцы ударили с флангов, окружили дивизию, которая с большими потерями переправилась обратно через Днепр, после чего по приказу генерала Петровского мост у Жлобина был взорван.
Несмотря на то, что 6 июля 1941 года советским войскам не удалось удержать отвоеванный  у врага на западном берегу Днепра плацдарм, этот факт вошел в историю Жлобина как первое освобождение города от немецко-фашистских захватчиков. А всего же город в годы Великой Отечественной войны советские войска освобождали трижды.

После  6 июля фронт на днепровском рубеже в районе Рогачева—Жлобина стабилизировался практически на целую неделю. Но общее положение советских войск на западном направлении ухудшалось: 10 июля гитлеровцы начали развивать свое наступление на Смоленск. Командующий войсками Западного фронта 12 июля 1941 года приказал войскам 19, 20 и 22-й армий совместными действиями уничтожить прорвавшегося противника и овладеть Витебском. Войскам же 21-й армии ставилась задача силами 63-го и 66-го стрелковых корпусов нанести концентрические удары на Бобруйск.

Тринадцатого июля 21-я армия под командованием генерал-полковника Федора Кузнецова перешла в наступление. Перед ее подразделениями стояла задача овладеть городами Быховом и Бобруйском, чтобы затем выйти в тыл противника на могилевско-смоленском направлении. Правда, полностью этим планам не было суждено осуществиться. Тем не менее  одновременно перешли в наступление подразделения 63-го стрелкового корпуса.

"Полученный около 12 часов 12 июля приказ о переходе в наступление был для 63-го стрелкового корпуса полной неожиданностью, так как до этого не было не только каких-либо предварительных распоряжений, но даже самой общей ориентировки о ближайших возможных задачах, — отмечал позднее в своих воспоминаниях участник тех событий полковник Г. Кулешов. — Согласно этому приказу корпус должен был начать наступление главными силами с рубежа Днепра. На подготовку войск к наступлению, перегруппировку и подтягивание частей оставалось около суток. Положение осложнялось тем, что части корпуса занимали оборону на широком фронте.

В сложившейся обстановке Л.Г. Петровский решил форсировать Днепр на широком фронте, имея боевой порядок корпуса в один эшелон… Глубокой ночью 13 июля через реку тихо переправились группы наших разведчиков. В это же время полки первого эшелона дивизии подтягивались и скрытно располагались на восточном берегу, готовя различные средства переправы: рыбацкие лодки, сплавной лес и плоты. В районе Жлобина из подручных материалов удалось восстановить взорванный пролет железнодорожного моста.

Утром, с началом интенсивной двадцатиминутной артиллерийской подготовки, части 63-го корпуса начали форсирование Днепра… Противник был настолько ошеломлен наступлением частей корпуса, что вначале почти не оказывал организованного сопротивления. И только после того, как наши атакующие подразделения вышли на западные окраины Рогачева и Жлобина, гитлеровцы, укрывшись за железнодорожными насыпями, начали оказывать сопротивление, которое усиливалось с каждым часом.

К исходу дня дивизиям пришлось вести наступательный бой, выбивая штыком и гранатой, расстреливая в упор засевших в домах и блиндажах фашистов. В этих боях отличились многие воины и подразделения. Батальон 437-го стрелкового полка первым ворвался в Жлобин. Когда на следующее утро враг предпринял попытку окружить батальон, то наши воины не только не отступили, но снова обратили гитлеровцев в бегство. Шесть раз поднимал капитан Баталов в атаку свой батальон, дважды дело доходило до штыковых ударов, и противник бежал. Упорством и мужеством батальон отвлек на себя значительные вражеские силы, содействовал продвижению наших частей и полному освобождению Жлобина. За героические действия командиру этого батальона капитану Федору Алексеевичу  Баталову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза".

Части 63-го корпуса 15 и 16 июля продолжали с боями продвигаться на запад, не давая гитлеровцам задерживаться на выгодных рубежах и отбивая их неоднократные контратаки. К концу июля 1941 года советские войска под Жлобином вклинились в расположение противника на глубину до 30 километров. Чтобы хоть как-то нейтрализовать наступательный темп советских войск, гитлеровцы вынуждены были повернуть туда значительные силы своих передовых подразделений с московского направления. Таким образом, цель контрудара корпуса генерала Л. Петровского была успешно достигнута — удалось не только отвлечь главные силы немцев от наступления на Москву, но и провести эвакуацию крупных гомельских промышленных предприятий, которые затем, работая в годы войны в тылу, внесли свою лепту в общую Победу.

Лишь 30 июля командующий войсками 21-й армии приказал генералу Л. Петровскому перейти к обороне. И все же 10 августа гитлеровцы начали наступление, бросив против 63-го стрелкового корпуса семь дивизий. Ожесточенные бои не стихали ни днем ни ночью. Но силы были неравные. Генерал Л. Петровский 13 августа получил приказ о назначении его командующим 21-й армией вместо генерала В. Гордова, получившего под Чечерском ранение. За Петровским был отправлен самолет, но бросить свой корпус в те тяжелые дни генерал счел равносильным предательству. Поэтому самолет улетел обратно с тяжелораненым офицером, а Леонид Григорьевич остался со своими бойцами.

Обстановка ухудшалась с каждым часом. С большим трудом остаткам корпуса все же удалось переправиться через Днепр. Особенно досталось артиллерийским подразделениям. 15 августа гитлеровцы обошли части корпуса с флангов и замкнули кольцо окружения. Назавтра генерал Л. Петровский отдал приказ на прорыв из окружения. Внезапность атаки и героизм красноармейцев обеспечили успех. Помогла и находчивость начальника артиллерии 154-й дивизии полковника Тимотиевича, который повел в бой легкобронированные, вооруженные пулеметом гусеничные тягачи противотанковых пушек "Комсомолец". В темноте немцы приняли их за танки и начали в панике разбегаться.

Прорыв удался, но Петровский с генералом Казаковым и начальником штаба корпуса полковником Фейгиным вернулись, для того чтобы обеспечить выход из окружения частей, находившихся в арьергарде. Вот как об этом впоследствии докладывал командир 154-й дивизии генерал-майор Фоканов: "Обеспечивая их выход с тыла с оставшимися в резерве подразделениями, мы шли с Леонидом Григорьевичем от ст. Хальч до д. Рудня—Барановка. В это время кольцо окружения вновь сомкнулось, и нам пришлось прорывать его еще раз. Прорвав первую линию обороны у д. Скепня, что в 20 км юго-восточнее г. Жлобина, мы натолкнулись на вторую линию обороны гитлеровцев. Здесь в бою был убит адъютант командира корпуса, а сам Петровский был ранен в руку. Поставив мне задачу атаковать д. Скепня, Петровский со своим резервом пошел севернее д. Скепня, чтобы обеспечить фланг атакующих.

После прорыва второй линии обороны врага, спустя два часа, я встретил раненного в живот начальника артиллерии 63-го корпуса генерал-майора артиллерии А. Ф. Казакова в 2 км северо-восточнее д. Скепня. Я спросил его, где генерал Петровский и его штаб. Он ответил, что Петровский и его начальник штаба полковник Фейгин были убиты недалеко от него в кустах вражеской засадой, часть которой была переодета в красноармейскую форму, а часть — в женское платье. Я принял меры к розыску Петровского и его начальника штаба и выслал две разведгруппы в направлении, указанном генерал-майором Казаковым. Обе группы вернулись с одними и теми же данными, подтвердив сообщение генерал-майора Казакова о засаде неприятеля, но трупов они не обнаружили. Генерал-майор Казаков был положен на повозку и следовал со мной. Однако вскоре прямым попаданием мины повозка была разбита, а генерал Казаков убит. Мы его тут же похоронили".

Выйти из окружения у Жлобина удалось далеко не всем… О героизме тех, кто пал в тех боях смертью храбрых, сегодня и напоминает памятник воинам-освободителям в центре Жлобина, на котором выбит скупой, но так много значащий для истории текст: "В тяжелом 1941 году, 15 июля, воины 21-й армии штурмом взяли оккупированный Жлобин".

…Весьма символично, что в июне 1944 года под Жлобином беспощадно громила фашистов, освобождая город в третий раз, артиллерия 48-й армии, которой командовал генерал-майор И. Тимотиевич. Тот самый (тогда еще полковник) Тимотиевич, начальник артиллерии 154-й стрелковой дивизии, воевавший летом 1941 года в 63-м стрелковом корпусе генерала Л. Петровского.

Кто такой генерал Петровский?

Петровский Леонид Григорьевич — советский военачальник, генерал-лейтенант. Родился 12 июня 1897 года в поселке Щербиновский рудник, ныне город Дзержинск Донецкой области (Украина). Сын русского революционера и известного советского партийного и государственного деятеля Г. И. Петровского. В 1917 году был призван в царскую армию; после окончания Ораниенбаумской школы прапорщиков служил младшим офицером роты в 1-м запасном пулеметном полку в Петрограде. В том же году перешел в ряды Красной гвардии, участвовал в штурме Зимнего дворца. В Красной Армии с момента ее создания. Командовал 1-м Саранским полком, воевал на Восточном фронте с войсками Колчака, на Южном фронте с деникинцами. В 1920 году участвовал в Советско-польской войне, был тяжело ранен и взят в плен близ города Лунинца. Содержался в лагере военнопленных в Брест-Литовске. В начале 1921 года в результате кампании по обмену пленными вернулся в Советскую Россию и продолжил службу в Красной Армии. В апреле 1921 года направлен на учебу в Военную академию, после окончания которой служил командиром стрелкового батальона в 31-м стрелковом полку в Петроградском. В ноябре 1926 года назначен начальником штаба 74-й стрелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа. С декабря 1930 года — командир 14-й кавалерийской дивизии. Затем учился в Военной академии им. М. В. Фрунзе, по окончании которой в 1932 году вернулся на прежнюю должность. В 1934 году назначен командиром 1-й Московской Пролетарской стрелковой дивизии, в мае 1937-го — командиром 5-го стрелкового корпуса Белорусского военного округа. С ноября 1937 года — командующий Средне-Азиатским военным округом, в 1938-м — заместитель командующего Московским военным округом. В ноябре 1938 года уволен из армии и до августа 1940 года находился под следствием органов НКВД, но арестован не был. 28 ноября 1940 года по ходатайству маршала С. Тимошенко вновь призван в Красную Армию, восстановлен в звании и назначен командиром 63-го стрелкового корпуса 21-й армии. В июле 1941 года руководил контрнаступлением корпуса на Бобруйск, занял Жлобин и Рогачев. В августе, в результате контрудара немцев, корпус попадает в окружение. 13 августа 1941 года Леонид Григорьевич назначен командующим 21-й армией Центрального фронта, но обращается к командованию с просьбой отсрочить его назначение до вывода корпуса из окружения. При прорыве из окружения 17 августа 1941 года Леонид Григорьевич Петровский погиб. Захоронен в братской могиле в деревне Старая Рудня Жлобинского района Гомельской области. Его имя носит одна из улиц города Жлобина.

Где еще можно побывать в Жлобине?

Посещая Жлобин, нужно обязательно заглянуть в городской историко-краеведческий музей. В его залах представлена богатая коллекция экспонатов, посвященная истории города и края, его знаменитым уроженцам, местным обычаям и традициям.

Одним из красивейших памятников архитектуры Жлобина является построенный сравнительно недавно Троицкий православный собор.

Оригинальными архитектурными формами отличается и часовня Святого Казимира.

Огромной популярностью среди горожан и туристов пользуется аквапарк, входящий в большой спортивно-развлекательный комплекс. А если хочется размяться или позаниматься спортом, добро пожаловать в Ледовый дворец.
Есть в городе и свой зоопарк.

Остановиться на ночлег можно в одной из гостиниц или в кемпинге, разместившемся в лесном массиве на окраине Жлобина.

Мемориал героизма и мужества

Недалеко от Бобруйска, у деревни Сычково, где от Минского шоссе отделяется дорога на Березино, возвышается величественный мемориал. Возведен он в честь военнослужащих 1-го Белорусского фронта и партизан Бобруйского района, которые 80 лет назад в ходе наступательной операции "Багратион" поставили жирную точку в разгроме 40-тысячной группировки войск немецких армий "Центр", попавшей под Бобруйском в "котел".

Как заваривали "котел"
Бобруйское направление в планах стратегов операции "Багратион" было на особом счету, так как овладение городом на Березине открывало войскам 1-го Белорусского фронта, находящимся на юго-восточном театре боевых действий, прямой путь на Минск. Естественно, не мог не учитывать это обстоятельство и противник, поэтому создал около Бобруйска две линии мощных оборонительных рубежей и стянул сюда огромное количество живой силы и техники.

В противовес тщательным приготовлениям врага командующий 1-м  Белорусским фронтом генерал армии К. Рокоссовский разработал свой уникальный план наступления на оборонительные порядки фашистов. Советские войска двумя мощными ударными группировками из районов севернее Рогачева и южнее Паричей, по его замыслу, должны были на узких участках фронта прорвать оборону противника, нанести ему сокрушительные удары и, сходясь в районе Бобруйска, овладеть городом, после чего своими главными силами развить наступление на Минск.

На Бобруйском направлении войска 1-го Белорусского фронта пошли в атаку 24 июня 1944 г.: после мощной артподготовки, в которой участвовало несколько тысяч артиллерийских и минометных орудий, пехота и танки перешли в наступление.  Оно, как и планировалось, велось двумя группировками. Со стороны Паричей в направлении Бобруйска продвигались подразделения 65-й армии генерал-полковника П. Батова, 28-й армии генерал-лейтенанта А. Лучинского и 1-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта М. Панова. В тех местах оборона немцев из-за лесисто-болотистой местности была "очаговой", и противник не ожидал там удара советских войск. А вот второй, рогачевской, группировке, в составе которой были войска 3-й армии генерал-лейтенанта А. Горбатова, 48-й армии генерал-лейтенанта П. Романенко и 9-го танкового корпуса генерала Б. Бахарова, пришлось преодолевать более укрепленные  немецкие позиции. Тем не менее обе группировки успешно выполнили поставленные перед ними задачи.

К утру 27 июня 9-й танковый корпус вышел в район Бобруйска и, ведя ожесточенные бои севернее города, занял восточный берег Березины возле деревни Титовка,  перехватил шоссе и переправу через реку у деревни Щатково. К этому времени с южного участка фронта танкисты 1-го гвардейского танкового корпуса также прорвались к Бобруйску и заняли позиции северо-западнее его. Таким образом, в "котле" диаметром примерно около 25 километров оказалось шесть дивизий противника общей численностью до 40 тысяч человек и большое количество вооружения и боевой техники.

Гитлеровцы, понимая, что фронт окружения на севере и северо-западе удерживают только части танковых корпусов, пытались прорваться. Однако воздушная разведка своевременно обнаружила на этом участке огромное количество танков, артиллерии и автомашин. Срочно по радио был отдан приказ о нанесении массированного удара с привлечением авиации 16-й Воздушной армии.

Двадцать седьмое июня в 19 часов 15 минут над районом сосредоточения войск противника появились первые группы советских штурмовиков и бомбардировщиков. Массированный налет продолжался полтора часа, в нем участвовало 526 самолетов. Как вспоминал позднее координатор операции "Багратион" маршал Г. Жуков, лично наблюдавший за происходившим под Бобруйском: "...горели многие десятки машин, танков, горюче-смазочные материалы. Все поле было озарено зловещим огнем. Ориентируясь по нему, подходили все новые и новые эшелоны наших бомбардировщиков... Весь этот жуткий хор дополнялся артиллерийским огнем 48-й армии. Немецкие солдаты, как обезумевшие, бросались во все стороны, и те, кто не желал сдаваться в плен, тут же гибли".

В итоге за два дня боев бобруйский "котел" был ликвидирован. А 29 июня советские войска добили противника и в Бобруйске, где действовали более 10 тысяч солдат и офицеров,  8 тысяч из которых сдались в плен.

У Сычково и Щатково

 Процесс ликвидации  бобруйского  "котла", как рассказывает директор Бобруйского районного историко-краеведческого музея Людмила Осипова, расположенного в деревне Сычково, был хоть и скоротечен по времени, но изобиловал рядом эпохальных эпизодов. Один из них — бои у деревень Щатково и Сычково.

В то время как Красная армия практически заканчивала операцию по освобождению Бобруйска, вела ожесточенные бои в черте города, командование фашистских войск, предвидя свое полное окружение и разгром, предприняло попытку вырваться из окружения. Собрав последние усилия, ночью 29 июня противник под прикрытием артиллерии пошел на прорыв. Им были атакованы позиции советских войск, расположенные северо-западнее Бобруйска, вдоль железной дороги и Минского шоссе в направлении деревень Еловики, Сычково и вдоль реки Березины — на Назаровку, Щатково. Это было единственное направление, которое давало немецко-фашистским захватчикам надежду на спасение. Прорвав оборону, они имели возможность выступить в район  Осиповичей и, переправившись у деревни Щатково через Березину, соединиться со своими войсками  возле Марьиной Горки. Но это были только теоретические замыслы врага, на практике же все оказалось гораздо сложнее.

Советские войска ждали эту атаку и обрушили всю свою боевую мощь на стремящегося прорваться из окружения противника. Завязались ожесточенные бои, в которых существенные потери несли обе стороны. Однако стойкость советских солдат была чрезвычайной. Об этом свидетельствуют дневниковые записи непосредственного участника событий у деревни Щатково, комсорга одного из батальонов старшего лейтенанта Завадского. Он в том бою пал смертью храбрых, а уже потом в его записной книжке сослуживцы прочитали: "Вместе со мной дерутся старший лейтенант Колодка, лейтенант Гусаров, автоматчики Подольцев и Миронов, разведчик Евдокимов, младший сержант Малахов, ефрейторы Писоренко, Алмазов... Засели около моста. Гитлеровцы атакуют без конца. Отбиваем их атаки. Двое из нас погибли... Но не видать немцам переправы!..". А завершаются записи так: "Нас осталось четверо. Нас трое.  Двое.  Остался я один. Все равно не пропущу!".

 Развернутая  картина тех  боев  предстает из послевоенных воспоминаний еще одного их участника — младшего лейтенанта Генриха Фернаса, награжденного за бой у  д. Сычкоково орденом Красной Звезды: "Наш полк… был брошен в уже образовавшуюся брешь для поддержки тех войск, которым предстояло окружить Бобруйск и уничтожить в "котле" гитлеровцев. Часть была придана 40-му стрелковому корпусу генерала В. С. Кузнецова. Его соединение, совершая марш-бросок,  с ходу переправилось через Березину около села Щатково, захватило большой деревянный мост и сражалось за расширение плацдарма на западном берегу реки. Нашу батарею оставили для охраны моста, а все остальные направили на поддержку частей корпуса. Они непосредственно участвовали в боях с немецкими войсками, отчаянно пытавшимися пробиться из окружения… Какое-то число гитлеровцев вырвалось из кольца и двинулось вдоль западного берега Березины в сторону Сычково, рассчитывая уйти на север.

Мы получили срочный приказ оставить оборону моста и двинуться на соединение со стрелковыми частями около Сычково. В сумерках выбрались на шоссе Бобруйск—Минск и остановились в зарослях у дороги. Вдруг по кустам стали чиркать пули. Я выскочил на шоссе и увидел человека, скакавшего во весь галоп на лошади. Он прокричал, что очень много прорвавшихся немцев сплошной массой движутся по дороге. Приняли решение орудия не разворачивать, так как здесь не было никакого обзора для обстрела, и к тому же совершенно стемнело. Целесообразнее было быстро добраться по шоссе до первой развилки, развернуть там пушки и принять бой.

Метров через 500 я увидел деревню и ответвление от дороги влево… Я дал своему взводу команду свернуть влево, развернуть орудия и открыть огонь по подходившему противнику… Бой продолжался. Вдруг мне кричат в ухо, что снаряды кончились… Снарядов нет, пехотного прикрытия нет, надо спасать людей и технику. Даю команду отходить…

Пока шла схватка, наши войска, в основном подразделения соседней 65-й армии, сумели организовать оборону на противоположной окраине Сычково… И все прорвавшиеся немцы так в Сычково и остались. Вся деревня была заставлена машинами, они, сволочи, даже весь свой "военторг" увозили, хотя сами еле ноги уносили…".

Некоторые итоги боя у деревни Сычково можно почерпнуть и из донесения штаба корпуса, которые приводит в своей книге "Танки возвращаются в бой" генерал-майор инженерно-технической службы Ф. Галкин: "К 6.00 29.6 противник силою двух полков, преимущественно офицерского состава, при поддержке 4 самоходных орудий и минометной батареи, овладел перекрестком дорог у Сычково. Командир первой мотострелковой бригады решил перейти к обороне западнее Сычково и уничтожить прорвавшегося противника.

К исходу 29.6 положение частей бригады было очень тяжелое. Боеприпасы все израсходованы, тылы отрезаны… Немцы во весь рост, густыми цепями перешли в атаку. Подходили к КП (командному пункту) бригады на 200 метров. Атаки следовали одна за другой. Были брошены в бой комендантский взвод, связные, шоферы, ремонтники и другие. Уничтожено до 4 тысяч солдат и офицеров, взято в плен 2900 человек, преимущественно офицеры и унтер-офицеры".

Незавершенная история войны

Память о воинах-освободителях 1-го Белорусского фронта и партизанах, действующих в годы  Великой Отечественной войны на  Бобруйщине, ее жители увековечили в 1967 году. Тогда именно у деревни Сычково был насыпан Курган Славы, в основание которого были заложены капсулы с землей из 70 братских могил, расположенных на территории Бобруйского района. Позднее рядом с курганом на 18-метровом постаменте была установлена символичная композиция высотой четыре метра — два советских воина, а в невдалеке — шесть стел в честь Героев Советского Союза, погибших на бобруйской земле — Ивана Яковлевича Орла, Николая Алексеевича Колодко, Александра Ивановича Черныша, Михаила Григорьевича Селезнева, Ивана Федоровича Масловского, Николая Андреевича Изюмова.

В начале 2000-х годов рядом с Курганом Славы появились новые памятники — Ворота Славы и 13 памятных досок: 6 — в честь погибших за освобождение района Героев Советского Союза и 7 — в честь Героев Советского Союза уроженцев района. Интересно, что из семи Героев Советского Союза, кроме Аркадия Шмыгуна, все вернулись домой живыми, восстанавливали родные деревни.

Напротив мемориального комплекса в Сычково, через дорогу находится Бобруйский районный историко-краеведческий музей. Небольшой, но интересный. Несколько залов, в которых история Бобруйского района с древних времен и до наших дней, находки археологов, образцы самобытности белорусской деревни, и, конечно же, есть там экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне, бобруйскому "котлу" и сражениям у деревень Сычково и Щатково.

Есть в деревне Сычково и еще два свидетельства Великой Отечественной. Это дзот-памятник, возведенный в память о Герое Советского Союза, командире стрелкового отделения старшем сержанте Михаиле Селезневе и братская могила советских воинов.

"Тридцатого июня 1944 года Михаил Селезнев именно в Сычково повторил подвиг Александра Матросова, — рассказывает директор Бобруйского историко-краеведческого музея Людмила Осипова. — Подобравшись к немецкому дзоту, единственную гранату он швырнул в амбразуру, а затем закрыл ее собой. Посмертно Михаил Селезнев получил звание Героя Советского Союза. Похоронили его рядом с дзотом, в братской могиле, на гранитных плитах которой сегодня высечено более 230 фамилий.

Правда, одно надгробие абсолютно пустое… Ежегодно, поясняет Л. Осипова, на Бобруйщине находят останки погибших воинов. И фамилии тех, кого удается установить, вписываются в гранитные анналы незавершенной истории войны.

Кто такой Михаил Селезнев?


Михаил Григорьевич Селезнев (1915–1944) — участник Великой Отечественной войны, старший сержант, Герой Советского Союза.

Родился 11 октября 1915 года в д. Малая Кивара Воткинского район Удмуртии (Россия). С детского возраста проживал, а затем и работал в Новосибирске. В апреле 1941 года был призван на военные сборы и направлен в Беларусь. С начала Великой Отечественной войны — в действующей армии. Воевал на Западном, Центральном и 1-м Белорусском фронтах. Участвовал в боях под Сталинградом, на Курской дуге. В боях был четыре раза ранен.

К июню 1944 года сержант Михаил Селезнев командовал отделением 1348-го стрелкового полка 399-й стрелковой дивизии 48-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время боев за освобождения г. Бобруйска. Тридцато июня 1944 года отделение Селезнева принимало активное участие в боях за освобождение деревни Сычково Бобруйского района. В критический момент боя он закрыл собой амбразуру немецкого дзота, ценой своей жизни обеспечив успех всего подразделения. Похоронен в братской могиле в Сычково.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за "образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм" сержант Михаил Селезнев посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. Также был награжден орденами Ленина и Красной Звезды, медалью.

Именем М. Селезнева названа улица, парк и школа в д. Сычково, улица в г. Новосибирске.

Что посмотреть в Бобруйске?

Бобруйск — один из самых древних городов Беларуси. По данным археологических раскопок, славянское городище было построено на Березине еще в V веке. В названии города запечатлено главное занятие жителей: охота на бобров.

Гордость современного Бобруйска — построенный в 2008 году новый ледовый дворец "Бобруйск-Арена".

Бобруйск — эталон знаменитой белорусской гостеприимности и дружелюбия. Одной из главных его достопримечательностей местные жители считают памятник Бобру, встречающему гостей с приподнятой шляпой. Говорят, он приносит удачу.

Будет интересно посетить городской краеведческий музей, где можно ознакомиться с историей города, его традициями, культурой. В городе расположены три красивейших храма: Кафедральный православный собор Николая Чудотворца, церковь Георгия Победоносца и костел Непорочного Зачатия.

Благодарность за Столбцы

В истории Великой Отечественной войны много самых разных неожиданностей и нелогических закономерностей. Одна из них  случилась ровно 80 лет назад и связана с освобождением от немецко-фашистских захватчиков города Столбцы.

Как известно, этот современный административный центр  расположен на юго-западе от Минска. И если столица Беларуси была освобождена 3-го июля 1944 года в результате стремительного и мощного удара Красной армии с востока, то Столбцы, которые по логике вещей в то время должны были находиться в тылу врага, — на день раньше. Кстати, такую же, на первый взгляд, нестыковку можно отыскать и в исторической летописи города Несвижа и поселка Городея, расположенных от Столбцов на не таком уж и большом расстоянии.

Так сказать, досрочное освобождение от немецко-фашистских захватчиков Столбцов и некоторых других городов и крупных населенных пунктов южной и юго-западной части современной Минщины стало возможным благодаря тактическому ходу, разработанному командующим 1-м  Белорусским фронтом генералом армии Константином Рокоссовским.

Мемориал воинам и партизанам освободителям города Столбцы и района

В середине июня 1944 года в распоряжение Рокоссовского поступил 4-й гвардейский кавалерийский Кубанский корпус под командованием генерал-лейтенанта Иссы Плиева. Это было уникальное военное формирование, которое по своему составу и количеству задействованных в нем видов войск превосходило даже армию. В Беларусь, в район Калинковичей, Кубанский корпус был переброшен по железной дороге из-под Одессы, в освобождении которой он особенно отличился, за что и получил благодарность Верховного Главнокомандующего И.Сталина.

За относительно короткий срок на белорусской земле 4-й гвардейский кавалерийский Кубанский корпус был усилен подразделениями других родов войск. В его состав кроме кавалеристов-казаков вошли танковый и механизировано-артиллерийский корпуса, авиационно-штурмовая дивизия и некоторые другие воинские формирования, после чего он приобрел негласный статус конно-механизированной группы войск.

Главной задачей поступившего в распоряжение 1-го Белорусского фронта Кубанского корпуса было ведение боевых действий на занятой фашистами территории после прорыва основными силами вражеской обороны — через созданную брешь кавалеристы-казаки проникали в тыл, где неожиданными и дерзкими ударами уничтожали живую силу и технику, громили резервные подразделения врага, ликвидировали телеграфную связь и проч. Эти действия ослабляли боевые порядки немцев на переднем плане и одновременно помогали основным общевойсковым соединениям Красной армии более стремительно двигаться вперед, приближая долгожданный день освобождения. Такая тактика уже была успешно использована Кубанским корпусом при освобождении Одессы, а до нее — железнодорожной станции Раздельная, города Таганрога и других крупных населенных пунктов юга Советского Союза.

Мемориальный знак у д. Новый Свержень, откуда началось освобождение Столбцов.
В Беларуси перед 4-м гвардейским кавалерийским Кубанским корпусом была поставлена такая же задача, но с некоторыми нюансами. Ему было приказано из района Калинковичей совершить рейд в глубокий тыл врага, овладеть стратегическим железнодорожным узлом Столбцы и недопустить уничтожения отступавшим из Минска врагом железнодорожного моста через Неман в районе города.

Рейд на Столбцы кавалеристов-кубанцев во главе с генерал-лейтенантом И.Плиевым вылился в освободительный поход по югу Минщины — Старые Дороги, Слуцк, Тимковичи, Несвиж, Городея были полностью ими очищены от врага. Фашисты оказывали серьезное сопротивление, но стремительность, решительность и боевая смекалка воинов-освободителей давали результаты.

В район Столбцов подразделения Кубанского корпуса (кавалерийские полки и части механизировано-артиллерийской дивизии) подошли на рассвете 2 июля. Они заняли выгодную позицию на доминирующей над городом возвышенности рядом с деревней Новый Свержень. Проведя скрытую разведку и дождавшись подхода танкового полка, около 10 часов утра советские войска перешли в наступление. Танкисты нанесли удар по городу с юго-запада, а кавалеристы — с юго-востока. Завязался жестокий бой. Но атакующий натиск воинов-освободителей был настолько силен, что враг не смог его выдержать и в середине дня 2 июля сдал свои позиции в городе и на железнодорожной станции, отступив в направлении Налибокской пущи.

"2 июля 1944 года мы в составе конно-механизированной группы войск генерала Плиева в результате глубокого рейда по тылам противника вышли под Столбцы… и внезапно ворвались в город с юго-западного направления, откуда нас немцы не ждали, — вспоминал позже участник тех событий, кавалер ордена Славы трех степеней Михаил Азыркин. — Захватили мост и с боями очистили от противника железнодорожную станцию.

Для врага наше наступление явилось полной неожиданностью. Четыре советских танка вызвали в рядах гитлеровцев панику, и они беспорядочно отступили из города…"

Об освобождении Столбцов и взятии под свой контроль переправы через Неман (мостов на железной дороге и шоссейной дороге)  генерал-лейтенант И.Плиев тут же сообщил командованию фронта. Мгновенно эта весть дошла и до Ставки Верховного Главнокомандующего, который своим приказом от 2 июля 1944 года объявил благодарность воинам Кубанского кавалерийского корпуса. В тот же день в честь освобождения Столбцов, а также Несвижа и Городеи, в Москве был дан артиллерийский салют 20 залпами из 224 орудий.

Однако бой 2 июля 1944 года за Столбцы не был последним. Назавтра отступающие из района Дзержинска гитлеровцы попытались вернуть свои утраченные позиции и атаковали город. На этот раз эскадроны 4-го гвардейского кавалерийского Кубанского корпуса при поддержке боевых подразделений других родов войск защищали стратегически важный железнодорожный узел. И в конце концов со своей задачей они справились так же успешно, как и во время освобождения города, — в течение 3 и 4 июля неоднократные атаки врага вдребезги разбивались о боевую мощь подразделений Кубанского корпуса.

Не сумев овладеть Столбцами, немногочисленные воинские формирования германской армии, которым все-таки удалось вырваться из столицы Беларуси, вынуждены были направиться в район малопроходимых лесов Налибокской пущи, где уже с ними вели бои подразделения Барановичского партизанского соединения. Через  железнодорожную станцию Столбцы, где за короткий срок были восстановлены основные коммуникации, уже 5 июля стали переправлять живую силу, технику и боеприпасы дальше на запад, вслед за наступавшей Красной армией.

Кто такой генерал Исса Плиев?

Исса Александрович Плиев — советский военачальник, генерал армии. Дважды Герой Советского Союза (1944, 1945), Герой Монгольской Народной Республики (1971).

Родился 25 ноября 1903 года в Северной Осетии, в селе Старый Батако-юрт Правобережного района. В 1922 году призван в Красную армию. В 1926 году окончил Ленинградскую кавалерийскую школу  и до 1930 года служил курсовым командиром кавалерийской школы в Краснодаре. После выпуска из Военной академии им. Фрунзе в 1933 году назначен начальником оперативного отделения штаба 5-й кавалерийской дивизии. В 1936–1938 годах — советник Объединенной военной школы Монгольской народно-революционной армии.  В 1939 году, командуя кавалерийским полком 6-й кавалерийской дивизии, принимал участие в освободительном походе в Западную Беларусь.

В 1941 году окончил Военную академию Генерального штаба. Во время Великой Отечественной войны воевал на Западном, Южном, Юго-Западном, Степном, 3-м Украинском, 1-м Белорусском, 2-м Украинском фронтах. С июля 1941 года командовал 50-й кавалерийской дивизией, в августе–декабре 1941 г. совершавшей рейды по тылам группы армий "Центр" в районе Смоленска и в Подмосковье. С декабря 1941 года — командир 2-го гвардейского, с апреля 1942 года — 5-го, с июля — 3-го, с ноября 1943 года  — 4-го гвардейских корпусов. В октябре 1944 года возглавил конно-механизированную группу (4-й и 6-й гвардейские кавалерийские и 7-й механизированный корпус) для участия в Дебреценской операции на территории Венгрии.

Командовал войсками в Московской и Сталинградской битвах, в Мелитопольской, Березнеговато-Снигиревской, Одесской, Белорусской, Будапештской и Пражской операциях. За умелое управление войсками при форсировании реки Южный Буг, в боях за Одессу и проявленные при этом мужество и героизм Плиеву присвоено звание Героя Советского Союза.

Во время  советско-японской войны командовал конно-механизированной группой в Хингано-Мукденской операции 1945 года. За успехи в разгроме Квантунской армии награжден второй медалью "Золотая Звезда".

С июля 1946 года командир 9-й механизированной армии Южной группы войск, с февраля 1947 года — 13-й армии Прикарпатского военного округа, с апреля 1949-го — 4-й армии Закавказского военного округа. В 1949 году окончил Высшие академические курсы при академии Генерального штаба. В 1955–1958 годах — первый заместитель командующего, а с апреля 1958 года по 1968 год — командующий войсками Северо-Кавказского военного округа.

Второго июня 1962 года войска возглавляемого Плиевым округа приняли участие в подавлении выступлений рабочих Новочеркасска. Во время Карибского кризиса с июля 1962 года по май 1963 года командовал Группой советских войск на Кубе. Он единственный за всю историю применения ядерного оружия, получил право на его использование  в случае вторжения США на Кубу, без согласования с руководством СССР. После возвращения с Кубы вновь приступил к исполнению обязанностей командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. С июня 1968 года — военный инспектор, советник Группы генеральной инспекции Министерства Обороны СССР.

Умер 6 февраля 1979 года, похоронен во Владикавказе, на Аллее славы.

Что еще посетить на Столбцовщине?

Мемориальные усадьбы "Акинчицы", "Альбуть", "Ласток", "Смольня" филиала Литературного музея Якуба Коласа.

Мемориальную усадьбу-музей "Дзержиново" — место рождения Ф.Э. Дзержинского.

Музей туристического усадебно-паркового комплекса "Панскі маёнтак "Сула".

Музей Старосверженской средней школы.

Музей волунов в д. Рубежевичи.

Kуpгaн вeчнoй слaвы

Трудно, наверное, найти в Беларуси человека, который бы вообще ничего не знал о Кургане Славы. Ведь этот величественный монумент, в основу которого, как гласит мемориальная доска у его подножия, "жменя да жмені лягла зямля з гарадоў-герояў і іншых месц жорсткіх баёў, з гарадоў і сёл, якія навек праславілі сябе ратнымі і працоўнымі подзвігамі дзеля свабоды і незалежнасці Савецкай Радзімы", стал не только одним из основных символов нашей страны, но и неотъемлемой частью истории белорусского народа... И, тем не менее, такой привычный и знакомый всем нам Курган Славы хранит немало тайн и загадок.

Идея создания Кургана Славы родилась не случайно. Она стала логическим продолжением той огромной работы, которая проводилась в Белорусской ССР на протяжении двух послевоенных десятилетий по увековечению подвига советского народа в Великой Отечественной войне. А первые шаги в этом направлении были сделаны еще задолго до полного освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, в конце сентября 1943 года, когда руководство республики приняло решение о создании Белорусского государственного музея Великой Отечественной войны. В марте 1944-го, как раз накануне проведения операции "Багратион", оно было значительно "усилено" постановлением Совета народных комиссаров БССР "Об охране и использовании исторических и архитектурных памятников и увековечении памятных мест и событий, связанных с освобождением Беларуси от немецко-фашистских захватчиков".

В послевоенное время увековечение памяти жертв и героев Великой Отечественной, несмотря на острую необходимость восстановления разрушенного народного хозяйства, стало в Беларуси одной из наиважнейших государственных забот. Руководством республики в этот период было принято несколько важных нормативных документов, в их числе и Закон "Аб азнаменаванні Перамогі і ўвекавечанні памяці воінаў Чырвонай Арміі і партызан, загінуўшых у барацьбе з нямецка-фашысцкімі захопнікамі ў перыяд Вялікай Айчыннай вайны савецкага народа", датированный 3 июля 1945 года. В результате принимаемых мер один за другим на местах крупных военных сражений стали появляться скромные памятники и обелиски, повсеместно проводилась мемориализация и благоустройство братских могил и одиночных захоронений воинов и партизан. Своеобразным апогеем этой деятельности стал величественный 40-метровый монумент, возведенный на Круглой площади в Минске в 1954 году. И после этого партийно-государственные органы не переставали заниматься вопросами увековечения, правда, иногда инициатива на местах, как говорится, била через край. С целью усовершенствования данной деятельности 8 апреля 1959 года Совет Министров БССР принял постановление "О благоустройстве мест захоронения воинов Советской Армии, партизан и мирного населения, погибших в 1941–1945 г.г. и об увековечении знаменательных мест и событий, связанных с Великой Отечественной войной на территории Белорусской ССР", определившее более 160 объектов, которые необходимо было построить в памятных местах. Так, на территории столичной области, "восточнее г. Минска, в междуречье Березины и Свислочи", на месте "Минского котла", в котором было "разгромлено 30 дивизий фашистов", предписывалось установить обелиск. Однако не всегда на деле все получалось так быстро, как планировалось. Поэтому спустя шесть лет, 30 декабря 1965 года, министр культуры БССР Михаил Минкович направил первому секретарю ЦК КПБ Петру Машерову письмо, в котором изложил развернутую программу действий по дальнейшему увековечению памяти о героях и событиях Великой Отечественной войны. И уже в середине января следующего года на основании этого обращения было принято постановление ЦК КПБ "О дальнейшей работе по увековечению героических подвигов советских людей в период Великой Отечественной войны", положившее начало новому этапу мемориализации памятных мест в Беларуси. После выхода данного документа в столичной области вернулись к вопросу увековечения событий "Минского котла". Но прежняя идея создания на месте памятных боев скромного обелиска руководством столичной области, вероятнее всего, не без подсказки ЦК КПБ, была трансформирована в несколько другой вариант. "Принять предложение Минского облисполкома о сооружении на 21-м километре шоссе Минск – Москва мемориального комплекса в ознаменование победоносного завершения Белорусской операции, приведшей к разгрому немецко-фашистской группы армий "Центр" в Великой Отечественной войне" – говорится в постановлении Совета Министров от 30 декабря 1966 года.

По некоторым сведениям, работы по закладке монумента были начаты 30 сентября 1966 года, и данный документ фактически принимался пост-фактум. Впрочем, как признался в одном из недавних своих интервью Артур Зельский, директор ГМК "Хатынь", филиалом которого является мемориальный комплекс "Курган Славы", "историю создания самого Кургана тогда, в 1960-е годы, никто не фиксировал".

Воплощение требует доработки

Любуясь сегодня строгими, геометрически выверенными пропорциями Кургана Славы, трудно представить, что этот мемориал мог выглядеть как-то иначе. Тем не менее это так. Ведь поначалу существовало, как минимум, два проекта монумента в честь разгрома под Минском крупной группировки немецко-фашистских войск. За основу изначально была взята концепция широко распространенного с древнейших времен у многих народов, в т.ч. и белорусского, визуального обозначения величия победителей и памяти о героях – кургана. Перед зодчими 1960-х годов стояла конкретная задача: придать давнишнему символу новый смысл. Пожелавшим принять участие в республиканском творческом конкурсе необходимо было монументально-художественными образами и средствами не только раскрыть суть исторического события и отдать дань уважения героям и жертвам Великой Отечественной, но и протянуть связующую нить между прошлым и будущим, чтобы формировать у советских граждан чувство патриотизма, гордости за свою страну.

Задача была не из простых, ведь до этого в некоторых белорусских регионах уже успели увековечить память о воинах-освободителях сооружением рукотворных курганов. Так, 9 мая 1966 года состоялось открытие курганов Бессмертия в Полоцке и Орше, 8 июля того же года, накануне 22-й годовщины освобождения города от немецко-фашистских захватчиков, одно¬именный мемориальный объект появился и в Лиде. Поэтому участникам республиканского конкурса нужно было не повториться в воплощении своих творческих замыслов.

Сам конкурс был довольно ограничен во времени: поступившие на него работы рассматривались уже в мае 1967 года. После первоначального отбора к дальнейшему обсуждению экспертной комиссией Минкультуры были допущены два коллективных проекта: один возглавлял народный художник БССР скульптор А. Бембель, другой – менее увенчанный лаврами его коллега А. Наконечный.

Как свидетельствует протокол заседания комиссии (с ним, как и со многими другими ранее малоизвестными документами, уже совсем скоро можно будет ознакомиться в сборнике "Памятники Великой Отечественной войны в Беларуси. 1942–1991 годы", который готовит к 70-летию освобождения страны от немецко-фашистских захватчиков Национальный архив Республики Беларусь совместно с издательским домом "Звязда" и рядом других учреждений), во время дискуссии высказывались различные замечания, но большинство сошлось во мнении, что "проект Бембеля А.О. больше отвечает задаче идейного решения памятника".

Правда, при этом известному белорусскому скульптору, на то время уже автору горельефа "9 мая 1945" монумента Победы в Минске и ряда работ для Дома правительства и столичного Дома офицеров, и его коллегам было высказано несколько конкретных замечаний: "Проект Бембеля А.О. подкупает по краскам. Средств выражения много, а курган потерялся. Кольцо в проекте не ново. Такое решение было у Захарова в 40-е годы... Обелиск превалирует за счет кургана. Решение должно быть более лаконичным"; "Почему три штыка, олицетворяющих три фронта, взяты в кольцо. Рельефы… не нужны, чем проще, тем лучше"; "Подход в этом деле должен быть художественный, а не строительный и не денежный". Но в итоге все согласились с мнением мэтра белорусской художественной школы Ивана Ахремчика: "Считаю, что проект нужно дать доработать Бембелю А.О.".

Исходя из того, что одним из компонентов проекта монумента были взятые в кольцо "три штыка, олицетворяющих три фронта", можно предположить: авторский коллектив во главе с А. Бембелем первоначально работал над увековечением событий именно "Минского котла". Ведь, как известно, в ходе успешной реализации операции "Багратион" войска силами 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов 3 июля 1944 года была не только освобождена от немецко-фашистских захватчиков белорусская столица, но, спустя несколько дней, на ее северо-востоке окружена и окончательно разгромлена крупная – около 105 тыс. человек – группировка 4-й немецкой армии. Как раз это эпохальное событие, оказавшее огромное влияние на завершающий этап освобождения Беларуси от врага, и вошло в историю Великой Отечественной войны под названием "Минский котел". Однако затем концепция была несколько изменена. В 1968 году, когда экспертная комиссия Министерства культуры в очередной раз рассматривала проект "авторского коллектива под руководством народного художника БССР т. Бембеля А.О.", уже велась дискуссия о художественном воплощении несколько иного идейного содержания мемориала, который к тому времени уже назывался Курганом Славы.

"Авторским коллективом представлен новый проект задания в связи с тем, что, кроме 3 Белорусских фронтов, в освобождении Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков участвовал 1-й Прибалтийский фронт, – докладывал тогда членам комиссии руководитель авторской группы А. Бембель. – На данном проекте вы видите площадь, на которой будут проводиться все мероприятия, предусматривается парковая зона, курган, который заканчивается кольцом и 4-мя штыками. Курган будет несколько бóльшим, чем был предусмотрен в предыдущем варианте. Высота кургана 22 метра, высота штыков 40 метров. Стоимость примерно 600 тыс. рублей".

На этот раз в адрес создателей Кургана Славы поступило гораздо меньше замечаний: эксперты ограничились только предложением "проверить масштабность кургана и штыков" и решили "в основном идею проекта одобрить". В ходе дальнейшей доработки проекта мемориала пропорции кургана и расположенного на нем монумента были несколько изменены – насыпь "подняли" до 35 метров, а высоту штыков уменьшили с 40 до 35,6 метра.

Горсть за горстью

Практически на протяжении всего того времени, что шли дискуссии по обсуждению, корректировке и утверждению концепции мемориала, который в окончательном варианте получил официальное название Курган Славы Советской Армии – освободительницы Беларуси, непосредственно на местности уже велись работы. Первая горсть земли в его подножие легла 30 сентября 1966 года. Затем на протяжении полутора лет сюда доставлялась земля из белорусских городов и деревень. Процесс имел поистине всенародный размах. Отснятые в то время кадры кино- и фотохроники передают небывалый запал и энтузиазм, с которыми на место возведения Кургана Славы приезжали люди со всех уголков республики, чтобы горсть за горстью уложить привезенную с собой землю. Образовывались огромные очереди-вереницы из желающих поучаствовать в создании этого величественного, воистину рукотворного памятника. Тогда же в его основание была заложена капсула с наказом грядущим поколениям свято чтить память о прошедшей войне, быть патриотами своего Отечества, беречь мир и согласие на земле. Со временем на Курган Славы была доставлена и земля из городов-героев Москвы, Ленинграда, Волгограда, Севастополя, Одессы, Киева, из Брестской крепости и других памятных мест, связанных с подвигом советского народа в годы Великой Отечественной войны. И только после того, как паломничество желающих добавить горсть земли прекратилось, здесь стали работать экскаваторы и грузовики…

Для возведения мемориала была выбрана живописная местность недалеко от деревни Озерицкая Слобода Смолевичского района. Здесь в начале июля 1944 года сомкнулись клещи "Минского котла", после чего советские войска окончательно ликвидировали группировку 4-й немецкой армии. Рассказывают, что Курган Славы первоначально начали насыпать вовсе не на том месте, где он сейчас располагается. Документального подтверждения этому в архивах нам найти не удалось, однако позволим себе процитировать часть воспоминаний Валерия Михайлова, бывшего помощника Председателя Совета Министров БССР Михаила Ковалева, опубликованных 15 сентября 2011 года в газете "Вечерний Минск" под заголовком "Как Машеров Курган Славы перенес":

"Председателю Совмина часто приходилось ездить в командировки по стране. Выезжал Ковалев обычно утром. По дороге разговаривал мало, а то и вовсе молчал. Обдумывал свое предстоящее выступление. Зато когда встречи заканчивались и мы отправлялись в обратный путь, Ковалев становился разговорчивым.

Запомнилась одна из поездок в Россоны Витебской области. В войну это были партизанские места, где воевал Машеров. Может быть, по этой причине Ковалев по дороге домой стал вспоминать о своих встречах с Петром Мироновичем.

 – Ты знаешь о том, что Курган Славы поначалу стали насыпать не на той стороне дороги, где он сейчас стоит, а на противоположной? – спросил он меня.

Случилось это, вспоминал он, весной 1968 года. Совсем недавно его утвердили председателем Минского горисполкома. И вот однажды в выходной день утром раздается телефонный звонок: "Михаил Васильевич, за вами скоро заедет Петр Миронович, ожидайте". Оделся, вышел на улицу. Вскоре подъехала машина, в ней, кроме Машерова, председатель Госстроя Владимир Король. Поехали по Московскому шоссе. Машеров о цели поездки не говорит; разговор главным образом идет о весеннем севе, других сельских делах. За 21-м километром, где уже насыпали курган, остановились, вышли. Походили немного, осматривая окрестности, и вдруг Машеров говорит: "Не кажется ли вам, что правильнее будет создать курган не с правой, а с левой стороны дороги? Посмотрите, отсюда вид открывается лучше". Действительно с левой стороны панорама шире. Но ведь насыпать курган стали еще прошлой осенью. Как же быть? Ничего страшного, говорит Машеров, еще не поздно исправить. По его распоряжению прислали технику, военных и за два-три дня курган перенесли на новое место, где он сейчас и стоит.

…А вскоре понадобилось строить дорогу к новому аэропорту. По первоначальному проекту развилку намечалось сделать сразу за деревней Королев Стан. И опять Машеров вмешался. Посмотрел проект и пришел к выводу, что ответвление к аэропорту надо сделать возле кургана. Но проектировщики возражали: это, мол, на несколько километров удлиняет трассу, а каждый километр дороги первой категории стоит больше миллиона рублей. Гигантская сумма по тем временам. В данном случае, сказал Машеров, можно допустить удорожание. Ведь что получится, если мы проложим новую трассу возле кургана? Прилетает человек в Минск, что он видит? Прежде всего, Курган Славы. И улетает – тоже мимо кургана проезжает в аэропорт. Значит, он ему запомнится лучше всего. Так и сделали".

Без документального подтверждения из архивных источников однозначно утверждать достоверность данного факта, конечно же, не стоит, хотя общеизвестно, что первый секретарь ЦК Компартии Беларуси П.М. Машеров огромное внимание уделял созданию мемориалов, посвященных событиям Великой Отечественной войны, что подтверждается его конкретными делами. Вот как, например, об этом вспоминает старшая дочь Петра Мироновича доктор философских наук Наталья Машерова: "А мемориалы? Он же не вылезал оттуда. Например, надпись у Вечного огня Брестской крепости предложил он. Лестница, которая обвивает Курган Славы, – от нее же отказались все архитекторы: сказали, что невозможно это сделать. И что Машеров? Сел, сам произвел необходимые расчеты, и все получилось. А сколько нервов ему стоила Хатынь, когда принимать первую работу приехала министр культуры СССР Фурцева! Когда она увидела эту скульптуру Левина – старика с мальчиком, то назвала ее "идеологически вредной", сказала, что "нельзя показывать советскому человеку такую войну". А отец считал, что Великую Отечественную нужно показывать именно настолько правдиво, чтобы нынешнему молодому поколению никогда не хотелось воевать, и убедил "Железную Катю" – так министра называли в политических кругах".

Кстати, как утверждает председатель Белорусского фонда культуры Владимир Гилеп, работавший в 1969–1974 годах заместителем директора Белорусского государственного музея истории Великой Оте¬чественной войны (в структуру данного учреждения Курган Славы тогда входил как филиал), существовал еще и проект строительства отдельного музейного здания. Его планировалось возвести рядом с мемориальным комплексом и расположить там экспозицию, посвященную стратегической наступательной операции "Багратион" и истории создания увековечившего ее символа – Кургана Славы Советской Армии – освободительницы Беларуси.

К сожалению, этот проект не был реализован. Отдельная же экспозиция, отражающая события операции "Багратион", была размещена сразу в двух залах Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны, до недавнего времени располагавшегося на столичной Октябрьской площади. Кстати, там же находилась и диорама "Минской котел": она вместе с другими экспонатами перенесена в новое здание музея, недавно сооруженное около стелы "Минск – город-герой", что на проспекте Победителей.

Подвиг не меркнет

Несмотря на кажущуюся простоту – земляная насыпь и памятник-монумент, Курган Славы представляет собой уникальное инженерно-архитектурное сооружение. На самом деле, создателям мемориала (а его авторами, кроме уже упомянутого нами А. Бембеля, являются еще и скульптор А. Артимович, архитекторы О. Стахович и Л. Мицкевич, инженер В. Лапцевич) пришлось решить немало архитектурных задач. Чтобы расположенная наверху скульптурная композиция – четыре штыка и кольцо – обладала устойчивостью, был заложен столбовой фундамент глубиной 30 метров. Дерн для внешней укладки Кургана подбирался специальный – с густым корневищем, чтобы получился защитный "панцирь", исключающий оползни земли. Угол склона был подобран оптимальный – 35 градусов. Именно такой уклон является естественным, и с него песок даже под воздействием атмосферных явлений, таких, например, как мелкий дождь, не скатывается вниз. Уникальны по своей конструкции и опоясывающие Курган винтовые лестницы. Кстати, каждая их ступенька, а таких на обеих лестницах по 241, закреплена отдельно. Мемориал опоясывает невидимый для посетителей, укрытый дерном трубопровод поливочной системы.

Благодаря своим простым лаконичным формам, Курган Славы органично вписался в окружающий его ландшафт, прекрасно обозревается со всех четырех дорог, проходящих мимо него. Как отмечают искусствоведы, основу эмоциональной выразительности мемориала составляет его композиционная и конструктивная целостность. Венчающие рукотворное сооружение четыре штыка опоясывает круг двухметровой высоты, на внутренней стороне которого выложена мозаичная надпись: "Армии Советской, Армии-освободительнице – слава!" На его наружной поверхности – облицованные золотистой смальтой барельефные изображения: юная партизанка и старик-партизан, летчик, танкист, матрос, молодой и пожилой пехотинцы – всех их в годы войны объединяло общее стремление верности своему Отечеству. Там же сияют мозаичные ордена Славы и Отечественной войны. На вершине кургана расположена площадка для обзора, с которой отрываются прекрасные белорусские пейзажи.

Курган Славы был открыт в торжествен¬ной обстановке в дни, когда Беларусь отмечала 25-летие освобождения от немецко-фашистских захватчиков. Вот как передавали атмосферу того грандиозного праздника корреспонденты газеты "Советская Белоруссия": "…В субботу, 5 июля, к Кургану Славы направились вереницы автомашин. Из окрестных деревень и сел шли и шли люди.

Репродукторы разносят над просторами мелодию песни "Священная война". Фанфаристы играют сигнал "Слушайте все!".

Тов. Т.Я. Киселев объявляет Курган Славы открытым. Он перерезает красную ленточку. Исполняются гимны Советского Союза и Белорусской ССР. Гремит артиллерийский салют. Медленно спадает покрывало с бронзовой плиты, на которой написано: "Курган Славы сооружен в честь Советской Армии, которая в 1944 году сокрушительным ударом Первого, Второго, Третьего Белорусских и Первого Прибалтийского фронтов при активном участии партизан разгромила крупнейшую группировку гитлеровских войск и полностью освободила Белоруссию от немецко-фашистских захватчиков. В ходе Белорусской наступательной операции советские войска полностью уничтожили
17 и разгромили 50 вражеских дивизий".

…Тысячи людей с цветами устремляются к подножию кургана. Вскоре зеленая трава его склонов, вплоть до самой вершины, покрывается разноцветным ковром из живых цветов. Белорусский народ выражает свою безграничную благодарность тем, кто 25 лет назад принес ему свободу и счастье".

В своем первозданном виде Курган Славы просуществовал около трех с половиной десятилетий. За эти годы природа внесла свои негативные коррективы в состояние мемориала. Поэтому в 2003 году Федерация профсоюзов Беларуси предложила отреставрировать его за свой счет. Инициативу одобрил Президент страны. Восстановление Кургана Славы приобрело общегосударственный масштаб. И уже через год, к 60-летию Великой Победы, мемориальный комплекс предстал в обновленном виде. Открывали мемориал после реконструкции президенты трех братских стран: Беларуси – Александр Лукашенко, России – Владимир Путин и Украины – Леонид Кучма.

Как рассказывают в дирекции ГМК "Хатынь", Курган Славы ежемесячно посещают не менее 4 тыс. человек. Не только наши соотечественники, но и многие иностранные делегации заезжают почтить подвиг освободителей Беларуси.

За многолетнюю историю здесь сложились свои традиции. В середине мая нынешнего года на мемориале прошел День призывника Минской области, участие в котором приняли 120 юношей из пристоличного региона, пополнивших ряды Вооруженных Сил Республики Беларусь. Курган Славы неоднократно становился местом проведения главных областных торжеств Минщины, посвященных Дню Независимости нашей страны. Осенью 2009 года по инициативе областного Совета ветеранов недалеко от мемориала была заложена Аллея героев Минщины: в честь 119 Героев Советского Союза, Социалистического Труда и одного Героя Беларуси – уроженцев столичной области – тогда посадили 120 лип. Сегодня эти деревца уже набрались силы и радуют своими пушистыми зелеными кронами всех, кто приезжает на мемориальный комплекс "Курган Славы", чтобы приобщиться к ратному подвигу наших дедов и отцов в годы Великой Отечественной войны.


Кстати

С помощью математических расчетов был определен объем земляной насыпи Кургана Славы. Он приблизительно равен 91 583,333 кубического метра.

Кстати

Длина штыков Кургана Славы довольно значительная – 35,6 метра, поэтому они слегка раскачиваются на ветру. Но так как угол отклонения слишком мал, это незаметно человеческому взгляду.

Кстати

При возведении мемориала строители находили солдатские каски, человеческие останки, снаряды, гильзы. Некоторые обнаруженные части оружия теперь хранятся в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны.

Кстати

Интересный случай произошел во время посещения Кургана Славы лидером кубинской революции Фиделем Кастро. Поднявшись на вершину, команданте не стал спускаться по лестнице, а, как бывший герильеро (партизан), привычный к передвижению по крутым горным тропам, неожиданно пошел вниз, срезая путь, по крутому мокрому (шел мелкий дождь) травяному склону. Членам делегации, в т.ч. и сопровождавшему его П.М. Машерову, ничего не оставалось, как последовать за Кастро.

Кстати

Курган Славы стал образцом для множества подражаний. Только в Беларуси насчитывается около 180 подобных объектов. А больше всего похож на белорусский монумент Холм Славы мемориального комплекса "Штыки" – памятник защитникам Москвы, расположенный на 40-м километре Ленинградского шоссе у города Зеленограда.

Берег несбывшихся мечтаний

Сегодня в нашей традиционной рубрике "Рубежи" несколько иной рассказ о событиях Великой Отечественной войны — не о боях, а о нечеловеческих страданиях. Правда об этом увековечена в мемориале, созданном в память о малолетних узниках фашистского донорского концлагеря. Расположен он на Гомельщине, в деревне Красный Берег Жлобинского района.

Основой для его создания стала подлинная история трагических событий Великой Отечественной войны. В годы оккупации деревня Красный Берег представляла собой мощный оборонительный рубеж гитлеровских войск. Сюда, на местную железнодорожную станцию, эшелонами массово прибывала военная техника и боеприпасы, которые здесь резервировались или сразу переправлялись на восточный фронт. Здесь же размещался и пересыльный лагерь — сортировочный пункт, куда из разных регионов Беларуси поступали плененные фашистами взрослые и дети. Большинство из этих узников затем направлялись в концентрационные лагеря Германии и Польши, откуда распределялись как бесплатная рабочая сила по фабрикам и заводам рейха, отправлялись на фермы к зажиточным бюргерам. А вот многих детей в возрасте от 8 до 14 лет оккупанты оставляли в Красном Береге специально, так как для них здесь была уготована особая "миссия".

Всех детей славянской внешности, голубоглазых и белокурых, фашисты подвергали тщательному медицинскому осмотру, брали у них анализ крови. Тех из них, чья кровь была первой группы положительного резус-фактора, отправляли в детский донорский лагерь, также созданный здесь, в Красном Береге, — говорит научный сотрудник Жлобинского историко-краеведческого музея Людмила Мелащенко. — Затем их вели в бывшую панскую усадьбу, где во время войны располагался госпиталь для немецких солдат и офицеров, и проводили забор крови. Фашистам нужна была именно подростковая кровь, так как из-за бурного гормонального развития детей этого возраста она обладает целебными свойствами: быстрее заживляются раны, лучше восстанавливается организм и т. д. А первая группа крови положительного резус-фактора является универсальной, ее можно переливать людям с любой группой крови…

Из архивных источников известно, что Краснобережский детский донорский лагерь действовал весной — в начале лета 1944 года и через него прошла 1990 детей, в том числе и 15 юных жертв из деревень тамошнего сельсовета. Имена местных детишек удалось узнать сразу же после освобождения деревни в конце июня 1944 года Чрезвычайной государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, работавшей в Красном Береге, а вот фамилии остальных детей, к сожалению, не известны по сей день.

— Процесс забора крови у детей фашисты отладили с присущим им педантизмом, — продолжает специально для нас экскурс в трагическую историю Краснобережского детского донорского лагеря Людмила Мелащенко. — Палачи даже продумали, как до минимума свести при этом стресс у детей: донорское место было оборудовано таким образом, чтобы ребенок не видел сам процесс забора крови, а лишь просовывал руку в специальное отверстие в стенке… Обычно кровь у ребенка брали три раза. Третий забор был смертельным. Хотя есть данные, что у некоторых детей всю кровь выкачивали за один раз. Если ребенок после этой процедуры еще оставался живым, ему смазывали губки ядом, и он умирал. Тела упаковывали в темные мешки, после чего сжигали в котельной на территории госпиталя или отвозили на сортировочный пункт, где их также сжигали. Поэтому ни одной могилы детей-узников в Красном Береге нет...

Одним словом, технологии забора крови и умерщвления детей у фашистов были отработаны, и следы своего преступления они стремились тщательно уничтожать. Однако им не удалось стереть с народной памяти свои злодеяния. Об этом свидетельствуют и материалы уже упоминавшейся Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, и свидетельства трех чудом уцелевших узников-доноров этого лагеря Бориса Родькина, Тамары Снитковой и Раисы Плохотской (после забора крови их отправили в Германию, где они сумели выжить), и величественный мемориал, установленный в яблоневом саду на окраине Красного Берега.

Красноберегский детский донорский лагерь в оккупированной фашистами Беларуси был не единственным — действовало как минимум еще четыре такие же "фабрики смерти". Кроме этого, в девяти немецких концлагерях, располагавшихся на белорусской территории, были так называемые детские отделения, где фашистские врачи-палачи ставили над малышами всевозможные опыты. Мемориал в Красном Береге, рассказывает далее Л. Мелащенко, должен был появиться еще в начале 1990-х. Кстати, его идею выносил и затем воплотил вместе с коллективом своей творческой мастерской известный белорусский зодчий — лауреат Ленинской премии Леонид Левин, один из авторов мемориального комплекса, созданного на месте сожженной Хатыни. Однако работы по возведению мемориала, призванного увековечить память о малолетних узниках Красного Берега, на переломе 1980–1990-х велись нестабильно, а затем из-за нехватки денег и вовсе были приостановлены.

После того, как вопрос о строительстве этого памятника республиканского значения был рассмотрен на уровне Президента страны, дела пошли на лад. Открыт же мемориальный комплекс, носящий сегодня официальное название "Детям — жертвам Великой Отечественной войны", был в конце июня 2007 года.

Как вспоминал позднее сам Л. Левин, идея создания мемориала родилась у него не на пустом месте. Тема детей на войне и тема потерянного через войну детства глубоко запали в его душу, потому что знаком с ними он был не понаслышке — будущему известному архитектору пришлось на себе лично прочувствовать все горести лихих военных лет.

"… Ребенок на войне, по большому счету, — это существо самое беззащитное. И оккупанты делали с нашими детьми что хотели. Только на территории Беларуси было 14 детских концлагерей, где у ребятишек выкачивали кровь для раненых солдат вермахта. И мне захотелось простым языком скульптуры поведать о том, что война украла у детей. А украла она все: родителей, детство, школу, будущее… Жизнь, наконец…" — отмечал в своих воспоминаниях Леонид Менделевич. Несмотря на свою тематическую привязку, Краснобережский мемориальный комплекс лишен атрибутов, характеризующих военное время. Наоборот, здесь господствует мир и детство. Лишь отдельные его элементы раскроют внимательному посетителю секрет его необычности.

У аккуратной, утопающей в цветах аллеи вас встречает тоненькая, хрупкая бронзовая девочка-подросток с поднятыми над головой скрещивающимися руками с широко разведенными пальцами. Она, на которой лишь простенькое платьице, уже осознает, что оказалась в самой гуще беды и что у нее нет даже мизерной надежды на спасение, и этим жестом как бы защищается от неотвратимого ужаса. Это впечатление усиливает и перекошенный от боли и беспомощности ее лик: голова чуть опущена, а глаза глядят мимо всех — в край квадрата из красного щебня. Этот взгляд как укор: вы меня не защитили…

Красный же квадрат символизирует пролитую детскую кровь. Автор этой глубоко проникновенной скульптуры — известный белорусский скульптор Александр Финский.

Центром композиции этого уникального памятника-ансамбля является "Площадь Солнца". От нее расходятся восемь лучей: семь из них — золотистые, символизирующие детские мечты, а один — черный, возвращающий всех в искаженную войной реальность. Этот же "Луч Памяти" проходит и через "мертвый класс" из белых парт и школьной доски, на которой — полные боли и отчаяния слова девочки Кати Сусаниной, написавшей их отцу из немецкой неволи. Выставленные в три ряда макеты 21 школьной парты символизируют обычный по тем временам большой школьный класс. Ясно, что за эти парты дети никогда не сядут… С обратной стороны классной доски карта Беларуси, на которой обо¬значены лагеря смерти, где над детьми проводили медицинские опыты, забирали кровь: Малый Тростенец, Пальковичи, Ала, Паричи, Азаричи, Лучицы, Мозырь, Брест, Скобровка, Полыковичи, Красный Берег... Далее, в центре "Площади Солнца", находится "бумажный" Кораблик Надежды. Это — скульптурная метафора воплощения несбывшихся мечтаний погибших детей. На его белых парусах — отлитые в металле десятки имен, которые были взяты создателями мемориала из "отчетных документов" фашистских детских концлагерей: Аркаша, Арина, Вера, Витя, Зоя, Марина, Настя, Оля, Петя… Именно так могли звать и детей, прошедших через донорский концлагерь в Красном Береге. А за корабликом открывается мир детской мечты — 24 белых мольберта и столько же разноцветных детских рисунков-витражей. Это послевоенные работы детей, занимавшихся в 1946 году в изостудии Минского дворца пионеров у известного педагога С. Каткова, у которого, кстати, тогда обучался и десятилетний Л. Левин. В белых рамах — принцессы, цветы, птицы, цирковые артисты… Это уже совсем другой мир, мир убереженных от смерти послевоенных детей.

"Рисунки эти излучают радость, а не горечь. Я подумал, что это будет светлое воспоминание обо всех детях той военной поры, погибших и выживших. Предлагались разные варианты, но мне показалось, что именно работы студийцев послевоенных лет будут наиболее искренними и близкими идее, заложенной в мемориале", — так пояснял позднее свою идею Леонид Левин.

Кстати, в 2011 году авторы проекта создания мемориального комплекса в д. Красный Берег Жлобинского района — академик архитектуры Леонид Левин, скульптор Александр Финский и художник Светлана Каткова были удостоены Государственной премии Республики Беларусь.

— Официально наш мемориал называется "Детям — жертвам Великой Отечественной войны". Однако я бы сказала, что он создан для всех нас и в первую очередь для современных детей, — говорит научный сотрудник Жлобинского историко-краеведческого музея Л. Мелащенко. — Да, он построен на глубоком символизме и даже определенной недосказанности. И их каждый воспринимает по-своему. Но все проникаются болью несбывшихся мечтаний почти двух тысяч краснобережских узников, а через них — и всех жертв Великой Отечественной войны.

Что написала Катя Сусанина?

По воспоминаниям Л.Левина, нанести текст письма 15-летней Кати Сусаниной на школьную доску мемориала ему подсказал народный писатель Беларуси Василь Быков. Оно было опубликовано в "Комсомольской правде" 27 мая 1944 года. А нашли его при разборе кирпичной кладки разрушенной печи в одном из домов освобожденного Лиозно. На конверте был адрес: "Действующая армия. Полевая почта №… Сусанину Петру". В Лиозно девочка находилась в рабстве у одного из знатных оккупантов и 12 марта 1943 года, в день своего пятнадцатилетия, более не в силах терпеть издевательств, покончила жизнь самоубийством. Перед этим она написала письмо отцу, который был на фронте. А текст его следующий:

"Дорогой, добрый папенька! Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.

Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу, мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: "Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон!". И офицер выстрелил маме в рот…

Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь.

А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: "Расти, доченька, на радость большой!". Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню.

А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало — платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, — и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.

Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с Розой и Кларой — так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. "Русс была и будет свинья", — сказал он. Я очень боюсь Клары. Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.

Живу я в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.

Два раза я убегала от хозяев, но меня находил их дворник, тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.

Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья.

Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!.. Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.

Твоя дочь Катя Сусанина.

Март, 12, Лиозно, 1943 год.

P. S. Мое сердце верит: письмо дойдет".

Что еще посетить в Красном Береге?

Деревня Красный Берег расположена на полпути из Жлобина в Бобруйск. Поэтому в свой маршрут можно включить и достопримечательности и этих городов.

Жлобин славится хорошим историко-краеведческим музеем.

Популярностью у жлобинцев пользуется аквапарк. Есть в городе и зоопарк.

Гордостью Бобруйска является ледовый дворец "Бобруйск-арена". Будет интересно посетить и городской краеведческий музей, Бобруйскую крепость и одну из главных достопримечательностей города — памятник Бобру.

В деревне Сычково расположен мемориальный комплекс, посвященный событиям наступательной операции советских войск "Багратион" и Бобруйскому "котлу" в частности.

Что же касается деревни Красный Берег, то там еще располагается старинная усадьба Гатовских.

В боях под Пышно

В исторических анналах Великой Отечественной значатся сотни, а то и тысячи, стратегически важных сражений, проведенных партизанами против оккупантов. В их ряду — и оборонительные бои за деревню Пышно Лепельского района Витебской области.

— Выгодное месторасположение давнишнего местечка Пышно немецко-фашистские захватчики надлежащим образом оценили, как только объявились в наших краях, — рассказывает директор Лепельского районного краеведческого музея Алина Стельмах. — Практически сразу же, в первые дни своего нашествия, они расположили здесь гарнизон, который должен был контролировать проходившие близ деревни важные транспортные пути — автомобильный и железнодорожный, соединяющие Докшицы и Лепель. Именно по этому направлению немцы планировали осуществлять тыловое подкрепление передовых войск 3-й танковой армии, воевавшей на Восточном фронте…

И поначалу это им удавалось делать. Однако все изменилось в октябре 1942-го, когда партизанская бригада "Дубова" под командованием легендарного комбрига Федора Дубровского выбила немцев из Пышно и создала там свой опорный пункт. Партизаны установили контроль над железнодорожным участком Лепель—Пышно—Докшицы—Парафьяново и тем самым перекрыли главный путь, связывающий воевавшую на витебско-смоленском направлении третью немецкую танковую армию с тылом. Смириться с потерей стратегически важного населенного пункта фашистское командование, естественно, не могло и поставило задачу отбить Пышно у партизан.

Памятник советским воинам и партизанам в д.Пышно.

Первую попытку вернуть свой гарнизон в деревню гитлеровцы предприняли в декабре 1942-го, когда направили туда довольно внушительное, до 300 человек, подразделение автоматчиков. В тот день в Пышно находился 2-й отряд бригады "Дубова" во главе с его боевым командиром Анатолием Марунько. Народные мстители, разбившись на две группы, приняли бой на опушке леса возле соседней деревни Каменка, в двух километрах от Пышно. Оккупанты яростно шли вперед, но, не выдержав огня партизан, несколько раз откатывались назад. Немцы попытались ударить с флангов, но и там предварительно были выставлены партизанские заслоны. А когда на выручку оборонявшимся подошло подкрепление, гитлеровцы вынуждены были отступить. К сожалению, в том бою партизаны 2-го отряда бригады "Дубова" не досчитались своего командира А.Марунько, который геройски погиб, координируя действия оборонительных порядков.

Через месяц, в январе 1943 года, у Пышно фашисты появились вновь. На этот раз дежурил в деревне 4-й отряд под командованием Д. Мисунова все той же партизанской бригады "Дубова". Гитлеровцы наступали силами до полка при поддержке танков. Народные мстители держались стойко, особенно хорошо действовала в том бою партизанская артиллерия. В итоге немцам снова не удалось овладеть "лакомым" для них населенным пунктом. В бешеной ярости, отступая, они сожгли ближайшую к Пышно деревню Слободка и расстреляли 146 человек — женщин, детей, стариков. Судьбу слободчан тогда разделили и многие жители лежащих на пути озверевших гитлеровцев деревень Пунище, Кривцы, Каменка.

В мае 1943 года фашисты развернули против партизан крупномасштабную карательную операцию под кодовым названием "Коттбус", ходе которой они и планировали захватить так и не покорившееся им Пышно. Девятнадцатого мая в 4 часа утра под прикрытием самолетов каратели одновременно перешли в наступление со стороны Лепеля и Докшиц, но встретили решительное сопротивление партизан отряда М. Диденко, роты И. Корнеенко, Б. Звонова и других подразделений бригады "Дубова". Противник был отбит. Тогда гитлеровцы начали бомбардировку деревни и ее окрестностей. Двадцать третьего мая противник предпринял новую попытку захватить Пышно, но снова потерпел неудачу. Партизаны уничтожили значительное число вражеских солдат, захватили несколько орудий и много другого вооружения. В такой ситуации каратели начали стягивать к деревне новые силы. Подкрепление получили и защитники Пышно. На помощь партизанам бригады "Дубова" пришли отряды бригад им. С. Короткина, им. В. Чапаева, им. П. Пономаренко и др. Вокруг деревни было создано два кольца обороны.

Картина Н.Обрыньбы "Бой за Пышно".

Восьмого июня в 8 часов утра начался последний бой за деревню Пышно. Гитлеровцы провели сильную артподготовку, а затем — бомбардировку. После этого под прикрытием дымовой завесы двинулись вражеские танки и пехота. Главный удар противник, который в несколько раз превосходил партизан, нанес по позициям 4-го отряда бригады "Дубова" под командованием Д. Мисунова. Партизаны в первые же минуты боя понесли потери, но их сопротивление не было сломлено. Народные мстители проявили исключительный героизм и мужество. Пулеметные расчеты С. Клопова, отца и сына Бураков, поливавшие свинцом вражескую пехоту, были раздавлены танками, но не отступили  ни на шаг. Погибли смертью храбрых В.Буйницкий, Н. Флиговская, командир роты А.Карбицкий… Полностью был уничтожен взвод 4-го отряда под командованием С. Поршонка.

Героически погибла партизанка Н. Костюченко — когда 50 немцев под прикрытием танка прорвали оборону партизан, она со связкой гранат бросилась под танк. Надя Костюченко была посмертно награждена орденом Отечественной войны 1-й степени. Героическое сопротивление партизан 4-го отряда бригады "Дубова" и других подразделений дали возможность основным силам выйти из смыкающего кольца окружения карателей. Уже потом на протяжении двух недель немецкие войска безуспешно прочесывали лес как в ближайших, так и далеких от Пышно окрестностях — партизанскую зону ликвидировать не удалось.

Партизанская тема занимает значительное место в экспозиции Лепельского районного краеведческого музея.

Оборонительные бои под Пышно — одна из прославленных страниц партизанской истории. Последнее героическое сражение партизан у этой деревни нашло свое отражение в картине Н. Обрыньбы "Бой за Пышно". Полотно, созданное партизаном-художником через несколько дней после тех трагических событий, представлено в одном из экспозиционных залов Ушачского музея народной славы имени В. Лобанка. На нем художник изобразил геройски погибших партизан В. Буйницкого, Н. Костюченко, Н. Флиговскую, А. Карбицкого и С. Клопова.

Желание увековечить подвиг своих боевых товарищей Н. Обрыньба пояснял позже в книге воспоминаний "Судьба ополченца" так: "Одни совершают подвиги и делаются Героями, получают награды, признание людей. А другие совершают подвиг, но остаются безвестными, хотя для меня их жизнь является подвигом и они — Героями… Вот стоят два человека: тихий сдержанный Любов и легендарный Короленко — и для меня они оба герои. Вера Маргевич и Надя Костюченко — ни та, ни другая не совершила героического действия, не материализовала свой подвиг, но для меня они — героини. Также Нина Флиговская, Карабицкий. Никто из них не получил звезды Героя. А между тем, не колеблясь, я отношусь к ним как к героям самой высокой пробы. Вера Маргевич погибла даже не в бою. Они стояли группой в только что отбитом Лепеле, и вдруг она тихо упала, никто даже не услышал выстрела. Ее убил снайпер, сидевший на водокачке. Надя Костюченко подорвала себя гранатой. Нина Флиговская старалась спасти Карбицкого, вынесла его из боя. Но как это делалось! Сколько раз каждый из этих людей смог преодолеть страх смерти, заставить себя ради других, ради своей совести. Это и есть героизм"...

Сегодня в мирно живущем Пышно о событиях военной поры напоминает обелиск, установленный в память о советских воинах, партизанах и земляках — уроженцах деревни, отдавших жизни в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. А на здании местного Дома культуры открыта мемориальная доска, увековечивающая память о боях 1942–1943 годов у Пышно.

Федор Фомич Дубровский  — Герой Советского Союза, командир Чашникской партизанской бригады "Дубова", получившей свое название от его партизанского псевдонима. Награжден орденом Ленина, орденом Суворова 2-й степени, орденом Отечественной войны 2-й степени, орденом Красного Знамени и медалями.

Родился 4 (17) апреля 1901 года в деревне Замошье Ушачского района Витебской области в семье крестьянина. В 1918 году вступил в Красную армию и был зачислен в караульную роту военного комиссариата г. Лепеля, участвовал в Гражданской войне, в советско-польской войне 1920 года. В 1923 году был уволен в запас и до 1929 года занимался сельским хозяйством в д. Старое Село. Организовал колхоз "Красное село" и был его первым председателем. В 1933–1938 годах — председатель Жарского, Сорочинского и Кубличского сельских советов Ушачского района. С 1938 г. по 1939 г. — директор Ушачской МТС. В 1939 году был мобилизован в Красную армию, участвовал в освободительном походе в Западную Беларусь в 1939 году, а также — в Советско-финляндской войне 1939-1940 годов.

Великую Отечественную войну Ф. Дубровский встретил на границе. Под натиском превосходящих сил гитлеровцев воинская часть, в которой он служил, с боями отходила на восток. В городе Ржеве Калининской (ныне Тверской) области Ф. Дубровский встретился с работниками Центрального Комитета компартии Беларуси. Здесь формировались группы для развертывания подпольной работы и партизанского движения в тылу врага. Его включили в состав одной из таких групп, которой предстояло действовать в Витебской области. В августе 1941 года он возглавил партизанский отряд, в нем к марту 1942 года насчитывалось около 250 человек.

Именно с этого периода партизанский отряд Дубровского начал наиболее активные военные действия. Часто операции проводились совместно с отрядами Лобанка, Сафонова, Звонова. В сентябре 1942 года отряды объединились в одну бригаду. Командиром ее стал Ф. Дубровский, а комиссаром — его боевой товарищ В. Лобанок. Слава о боевых действиях бригады Дубровского перешагнула через границы Ушаччины, Лепельщины, Бегомльщины. К партизанам присоединялись патриоты из разных районов, поэтому вскоре пришлось разделиться на две бригады: командиром Лепельской стал В. Лобанок, а Чашникской — Ф. Дубровский.

Отряды (1, 2 и 3-й) Чашникской партизанской бригады "Дубова" 19 января 1943 года громили гарнизон немцев в городском поселке Чашники.  В Лепельской операции в октябре 1943 года участвовали 2, 3 и 4-й отряды. В этой операции было задействовано более 20 партизанских бригад и полков Витебской и Минской областей, командование которыми осуществлял Ф. Дубровский. Это соединение разгромило 22 немецких гарнизона, активно участвовало в рельсовой войне.

За умелую организацию подпольной и партизанской борьбы в тылу врага Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 сентября 1943 года генерал-майору Дубровскому Федору Фомичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда". После освобождения Беларуси от немецких войск Ф. Дубровский работал секретарем Чашникского райкома КПБ, а затем, с 1953 года, директором совхозов имени В. И. Ленина и "Новые Зеленки" Витебской области. Умер Федор Фомич Дубровский 3 марта 1970 года в Минске, похоронен на Восточном кладбище.

Чем еще славится Лепельщина?

Березинский биосферный заповедник расположен в Лепельском, Докшицком районах Витебской области и Борисовском районе Минской области. Это — уникальнейшее место, где до наших дней сохранились нетронутые уголки природы.  В деревне Домжерицы расположены музей природы и зверинец, существует экологическая тропа.

Березинский канал — это искусственный водный путь, который связал в начале XIX века Западную Двину с Днепром. Построен в 1797–1805 годах. В настоящее время не используется.

Оригинальным памятником архитектуры в Лепеле является костел Святого Казимира. Рядом с ним у входа в городской парк — памятник Льву Сапеге (скульптор Лев Оганов), фактическому основателю современного города.

На Лепельщине не найдется человека, который бы не слышал про памятник природы — Царь-дуб. Он находится в деревне Тадулино.

Подробно с историческим прошлым города и района можно ознакомиться в Лепельском районном краеведческом музее, а с местными народными традициями — в Лепельском доме ремесел.

Лепель — единственный в Беларуси город, где установлен памятник … цмоку (водному дракону). Говорят, если его попросить, он приносит удачу. Скульптура установлена в городском парке на берегу Лепельского озера.

Буйничское поле - поле ратной славы

В истории первого года Великой Отечественной войны оборона Могилева занимает такое же место, как и героическая эпопея Брестской крепости.  Именно здесь усилиями и ценой жизни красноармейцев и ополченцев из числа жителей города впервые был сорван немецкий план блицкрига – быстрого завоевания Советского Союза. Символом же этого сражения по сей день является легендарное Буйничское поле.

Первые дни военного лихолетья для Красной армии выдались особо тяжелыми. Фашистские полчища, ломая сопротивление советских войск, интенсивным маршем, который возглавляли танковые подразделения группы армий «Центр», устремились на восток. И с каждым днем эта вооруженная до зубов махина продвигалась все дальше и дальше вглубь неподготовленной к войне Страны Советов. 28 июня 1941 года, на седьмой день войны, немецко-фашистские войска заняли Минск. 

На следующий день начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер, отмечая важную роль танковых подразделений в стремительном продвижении немецкой армии на восток, в своем дневнике напишет: «29 июня 1941 г. На фронте группы армий «Центр» события развиваются в соответствии с намеченным планом… Гудериан (генерал-полковник Гейнц Гудериан, командующий 2-й танковой группой. – Авт.) наступает двумя своими танковыми дивизиями (3-й и 4-й) на Бобруйск... Я надеюсь, что он еще сегодня овладеет мостами через Днепр у Рогачева и Могилева, и тем самым откроет дорогу на Смоленск и Москву».

Но ни 29 июня, ни в последовавшие за ним дни «быстроходному Гейнцу» (так прозвали Гудериана солдаты вермахта за его молниеносные победы малой кровью в Польше и Франции) осуществить намеченное не удалось. Встретив организованное сопротивление отдельных частей Красной армии сначала на реке Березине, а затем и на Друти, немецкие войска вынуждены были несколько замедлить свое движение на восток. Однако главное их ждало впереди, под Могилевом.

– Советское командование, надлежащим образом оценив складывающуюся на то время на могилевском направлении ситуацию, приняло решение удерживать город на Днепре во что бы то ни стало, – рассказывает младший научный сотрудник музея истории Могилева Петр Хованский. – И это было стратегически верно: врагу необходимо было перекрыть дорогу на Смоленск, а затем и на Москву. С целью оказания помощи в организации обороны города в штаб Западного фронта, который в конце июня 1941 года обосновался на восточной окраине Могилева, в экстренном порядке 30 июня прибыли представители Ставки Верховного Главнокомандования маршалы Климент Ворошилов и Борис Шапошников. С их участием и был разработан план обороны города.

Но оборонительных укреплений в окрестностях Могилева не было, и их пришлось возводить заново красноармейцам, ополченцам и местному населению. Работы продолжались безостановочно и днем, и ночью. В итоге всего за неделю вокруг города был создан 25-километровый оборонительный рубеж, с южной и северной сторон упиравшийся в реку Днепр. Были вырыты противотанковые рвы, окопы, ходы сообщения, оборудованы блиндажи и командные пункты, сооружены позиции для артиллерии. На переднем крае обороны установлены сплошные минные поля и проволочные заграждения в два ряда. Вторая линия обороны проходила непосредственно в черте города. Улицы перегородили мощные баррикады. Многие дома превратились в крепости. 

Одновременно со строительством Днепровского рубежа к Могилеву стали прибывать из ближайшего тыла подразделения Красной армии – 172-я и 110-я стрелковые дивизии 61-го стрелкового корпуса 13-й армии, а также отступающие с запада части 20-го механизированного корпуса. Они занимали боевые позиции по всему периметру обороны. В состав частей, защищавших город, входили также милицейский батальон, батальон НКВД и отряды ополченцев.

Были определены три вероятных направления атаки немцев: с юго-запада вдоль Бобруйского шоссе, в районе Буйничей, где занимал оборону 388-й стрелковый полк 172-й стрелковой дивизии во главе с полковником С. Кутеповым; с северо-запада на участке деревень Тишовка – Затишье, где располагался 514-й стрелковый полк подполковника С. Бонича; строго с севера по дороге на Шклов – здесь оборонялись подразделения сводного полка, состоящего из остатков отступивших с западного направления частей под командованием майора В. Катюшина.

Фашистское командование нацелило на Днепровский рубеж отборные соединения группы армий «Центр», в авангарде которых находились 24, 46 и 47-й моторизованные корпуса 2-й танковой группы генерал-полковника Г. Гудериана. В целом же по численности живой силы и техники у противника было значительное превосходство.

Неудачный блицкриг

Панорама событий июля 1941-го на Днепровском рубеже очень обширна и разнообразна. Наш собеседник П. Хованский приглашает рассмотреть экспозицию и проникнуться духом того времени в выставочном зале мемориального комплекса «Буйничское поле» – филиале Музея истории Могилева.

– 6-го июля начались сдерживающие противника бои в районе деревни Селец, расположенной на юго-западном направлении от Могилева. Этот день считается началом обороны нашего города, – рассказывает Петр Иванович. – А 7-го июля немцы атаковали наши позиции у деревни Полыковичи, что на северной окраине. Это был уже первый штурм города небольшими силами. Немцы попробовали взять город с ходу, но были отброшены. Затем в расстановке советских войск произошли изменения: 514-й стрелковый полк отвели на левый берег Днепра, и, таким образом, количество подразделений, защищавших город на правом берегу, уменьшилось с четырех до трех: остались 388-й, 394-й и сводный полки. 

12 июля состоялся массированный, хорошо подготовленный штурм Могилева с разных направлений. Особенно яростный бой состоялся в районе Бобруйского шоссе, на участке обороны 388-го стрелкового полка у деревни Буйничи. Здесь наши позиции атаковала 3-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Вальтера Моделя – будущего фельдмаршала. Бой длился весь день. Интересно, что немецкие танкисты поначалу атаковали позиции кутеповцев с открытыми люками, в которых виднелись командиры танков. Это был, конечно, верх наглости с их стороны. Но когда по фашистским танкам открыла огонь наша артиллерия, люки быстро позакрывались. 

В июне, на начальном этапе Великой Оте¬чественной, массированная танковая атака обычно приносила немцам успех, т.к. не всегда советские войска умело использовали тактику противостояния в таких сражениях. Но в случае с воинами стрелкового полка Кутепова, как говорится, нашла коса на камень. Наши бойцы, зная уязвимые места танка, умело применяли свои «доморощенные» средства – связки противотанковых гранат и бутылки с зажигательной смесью.

И еще один сюрприз они устроили фашистам: сзади передовой линии траншей был вырыт противотанковый ров, соединенный ходами сообщений с траншеями. Немецкие танки, которым удалось добраться до передовой траншеи и перевалить через окопы, через несколько метров наталкивались на ров и начинали метаться, искать выход. В это время из траншей в них летели те самые связки гранат и бутылки с горючей смесью. Танки, хоть и железные, горят хорошо. А их экипажи, выскакивая из объятых пламенем бронемашин, попадали прямо на штыки наших воинов. К вечеру на ратном поле под Буйничами дымились 39 подбитых немецких танков. 

С момента начала Второй мировой войны ни в одном однодневном сражении до боя 12 июля 1941 года на Буйничском поле гитлеровцы не несли таких потерь в танках. К тому же это был первый столь значительный успех советских войск. Именно кутеповцы развеяли миф о непобедимости фашистских захватчиков, показав всему миру, что и намного превосходящего в военной технике и людской силе врага, при умелой организации и умной стратегии и тактике, можно бить и наносить ему существенный урон.

Горячий день

Тогда же поздно ночью на позицию 388-го стрелкового полка приехали фронтовые корреспонденты Константин Симонов, уже известный советский писатель и поэт, и Павел Трошкин, фотокор газеты «Известия». «Какие еще корреспонденты ездят ко мне в два часа ночи? – встретил их из темноты недовольный голос полковника Кутепова. – Вот я вас сейчас положу на землю, будете лежать до рассвета». Далее К. Симонов вспоминал: «После того как в землянке проверили наши документы, мы снова вышли на воздух. Сейчас полковник окончательно сменил гнев на милость и стал рассказывать нам о только что закончившемся бое, в котором он со своим полком уничтожил тридцать девять немецких танков. Он рассказывал об этом с мальчишеским задором:

– Вот говорят: танки, танки. А мы их бьем. Да! И будем бить. Это точно. Если пехота решила не уходить и закопалась, то никакие танки с ней ничего не смогут сделать…»
Меньше суток корреспонденты пробыли в расположении полка С. Кутепова, разговаривали с солдатами, прошли по траншеям к подбитым танкам, которые запечатлел на фотопленку П. Трошкин. А спустя неделю в «Известиях» появился очерк под названием «Горячий день». 

К. Симонов не был свидетелем этого боя, но, основываясь на записанных им свежих впечатлениях непосредственных его участников, он смог затем подробно описать ход событий, передать атмосферу, показать героизм и отвагу воинов, которые «здесь решили скорее умереть, чем отступить».

Корреспондент заканчивает свой рассказ также не менее оптимистически: «Четырнадцатичасовой бой начал стихать. Но наши гаубицы еще били по лесу, где должны были проходить отступающие немецкие машины. С наблюдательного пункта полка было хорошо видно все поле боя. Примяв рожь, группами лежали мертвые немецкие солдаты. Повсюду маячили остовы танков. 

Красноармейцы принесли брошенные немцами во ржи железные кресты и медали. Разведчики подвозили к штабу захваченные мотоциклы и самокаты. Росла груда трофеев.
Полковник Кутепов, батальонный комиссар Зобнин и начальник штаба капитан Плотников подводили итоги дня: 39 разбитых вражеских танков, до двух рот уничтоженной пехоты, два грузовика, штабная машина. День был горячий, но и результаты боя оказались отличными».

Очерк К. Симонова и сопровождавший его сенсационный фоторепортаж П. Трошкина – панорама десятков подбитых немецких танков под Могилевом наглядно продемонстрировали всему миру, что неуязвимость гитлеровских войск – миф. На Буйничском поле Симонов впервые лично увидел такое количество подбитой вражеской техники. «В те дни, – признавался он позднее, – я ничего не мог писать, пока не коснулся точки опоры – встретил часть, которая не отступала, а дралась. Тут я впервые увидел, что фашистов действительно бьют. Я увидел – есть люди, которые остановят врага».

События на Буйничском поле оставили особенный и неизгладимый след в памяти К. Симонова. «Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, но и у меня есть кусок земли, которого мне век не забыть, – поле под Могилевом, где я впервые видел в июле сорок первого, как наши сожгли тридцать девять немецких танков», – вспоминал он позднее. Уже после войны писатель не раз возвращался к своим фронтовым заметкам, работал в архивах, отыскивая следы героев могилевской обороны, вел переписку с оставшимися в живых. Все это он отразил в своих написанных по дневниковым заметкам книгах «Сто суток войны», «Разные дни войны» и в главном художественном произведении – романе «Живые и мертвые», в котором реальные герои могилевской обороны стали прототипами его персонажей. В частности, прообразом главного героя романа Федора Серпилина является полковник Семен Кутепов.

Живые и мертвые

После отъезда К. Симонова 388-й полк еще в течение десяти дней удерживал занимаемый рубеж, отбивая раз за разом мощные атаки гитлеровцев. Ожесточенные бои шли и на других участках обороны Могилева. 

Особо яростно сражались защитники города 16 июля 1941 года. В этот день немецкие тан ковые клещи замкнули кольцо в 100 км восточнее Могилева, оказавшегося в полном окружении. Одновременно с этим немецкое командование изменило тактику ударов. Не добившись успеха на  Бобруйском направлении, а если более конкретно – на Буйничском поле, главный вектор своих атак враг сместил в район Минского шоссе. На позиции 514-го стрелкового и 493-го артиллерийского полков, державших оборону у деревни Казимировка, ворвались 40 танков и три батальона пехоты противника. В ожесточенном бою, продолжавшемся до сумерек, защитники подбили 12 танков и уничтожили сотни гитлеровцев. 

В районе деревень Сидоровичи и Лыково атаки врага отбивали подразделения 747-го стрелкового и 601-го гаубичного полков. В одну из ночей им удалось даже выбить гитлеровцев из близлежащих деревень. На следующий день противник при массированной поддержке авиации вновь пошел в атаку. В сражении, длившемся более 10 часов, красноармейцы уничтожили около 20 танков и более 300 гитлеровцев. 

А 19 июля тяжелые бои разгорелись на участке Казимировка – Пашково – Гаи – Полыковичи. Державший здесь оборону сводный батальон стоял насмерть, но не оставил позиций. Из 250 его бойцов в живых осталось только 19 – раненых и контуженных. Все это время фашисты вели массированный обстрел города.
24 июля противнику ценой огромных потерь удалось прорваться на окраины Могилева. Ожесточенные сражения завязались  у днепровского моста, железнодорожного вокзала, станции «Могилев-Товарный», фабрики искусственного шелка. На улицах города бои шли врукопашную. Потери с обеих сторон достигали 40 процентов личного состава. 25 июля командование  172-й дивизии отклонило ультиматум гитлеровцев о капитуляции. Хотя возможности обороняющихся были практически исчерпаны, моральный дух защитников города оставался высоким.

В ночь на 26 июля командир 172-й дивизии генерал-майор М. Романов собрал совещание в штабе дивизии в помещении одной из городских школ. Картина, которую он изложил своим подчиненным, выглядела неутешительной. В городе накопилось более 4 тыс. раненых, боеприпасы и продовольствие – фактически на исходе. Надо было принимать какое-то решение. Первым слово взял командир 388-го стрелкового полка полковник С. Кутепов. Он предложил идти на прорыв, и его поддержали командиры остальных подразделений.

Прорыв начался в полночь. Шансов вырваться из плотного вражеского кольца практически не было. Однако нескольким отрядам все же удалось с боем преодолеть немецкие позиции. Сам М. Романов, по некоторым данным, попал в плен, бежал, позднее был схвачен и повешен. Сводный полк майора В. Катюшина, прикрывавший прорыв, всю ночь вел тяжелые бои на улицах города. Тогда же был взорван стратегически важный мост через Днепр. В ночь на 28 июля остатки полка – около 300 человек – форсировали Днепр севернее Могилева и соединились позднее с частями 13-й армии.

Трагически сложилась и судьба выдающегося военного стратега С. Кутепова. Существует три версии его смерти: по одним данным, он погиб вечером 25 июля 1941 года от рук немецких диверсантов; вторая версия гласит, что полковник С. Кутепов был убит в бою при совместном прорыве остатков 388-го стрелкового полка, 340-го легкого артиллерийского полка и других частей 172-й стрелковой дивизии из окруженного Могилева. Согласно третьей, раненый С. Кутепов в бессознательном состоянии попал в плен к противнику, после чего бежал и затем воевал на территории Беларуси в одном из партизанских отрядов, где и погиб в конце декабря 1941 – начале января 1942 года. 

Указом Верховного Совета СССР от 10 августа 1941 года за оборонительные бои под Могилевом полковник Семен Федорович Кутепов был награжден орденом Красного Знамени. Кстати, этим же указом «за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество» других государственных наград удостоились более 50 участников обороны Могилева. Как можно узнать из прилагаемых к данному документу списков, трое из защитников города на Днеп¬ре были награждены орденом Ленина, 5 человек – орденом Красной Звезды, еще 35 человек получили орден Красного Знамени, а семь красноармейцев удостоены боевых медалей  «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Кстати, лишь немногие из тех, чьи фамилии значатся в указе от 10 августа, после окончания войны узнали о  своих наградах. Судьба  же подавляющего  большинства  из награжденных до сих пор остается неизвестной. Кто-то  был убит на поле боя, кто-то скончался в госпитале от ран, кто-то погиб в плену. Все они в архивных документах по-прежнему значатся как пропавшие  без вести.

Несмотря на то что оборона Могилева закончилась трагически, она имела огромное значение для последующего хода войны. Здесь было остановлено наступление фашистских полчищ  на главном направлении. Во время ожесточенных  боев защитники города уничтожили несколько сотен немецких танков, десятки самолетов, большое количество живой силы противника.  Оборона города во многом способствовала тому, что 30 июля 1941 года Гитлер издал приказ о переходе группы армий «Центр» к обороне. Было выиграно время для подготовки стратегических резервов и создания глубоко эшелонированной обороны на Московском направлении. Здесь же, под Могилевом, был получен бесценный опыт,  который позже использовали во время Сталинградской  битвы. «Подвиг могилевчан, –  писал после войны  Маршал Советского Союза А. Еременко, – явился прообразом героической обороны Сталинграда, где пример защитников Могилева  был повторен в ином, более крупном масштабе».

В последние годы своей жизни К. Симонов, обращаясь в высокие государственные и партийные инстанции, неоднократно выходил с инициативой о придании Могилеву почетного звания «Город-герой». Однако авторитета всемирно известного военного писателя, автора легендарных стихотворений «Жди меня» и «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины?», Героя Социалистического Труда, лауреата шести Сталинских и Ленинской премий было недостаточно. 

Лишь 25 апреля 1980 года за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, Указом Президиума Верховного Совета СССР Могилев был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. А пять лет назад, 29 июня 2009 года, героизм могилевчан и защитников города Указом Президента Рес¬публики Беларусь был отмечен вымпелом «За мужнасць і стойкасць у гады Вялікай Айчыннай вайны».

Мемориал

Память о мужественных защитниках Могилева сегодня воплощена в величественном мемориале «Буйничское поле», расположенном на месте былых боев. Решение о его создании было принято в 1983 году. Однако по ряду причин мемориал на легендарном Буйничском поле торжественно открыли лишь 9 мая 1995 года. Его авторы – белорусские архитекторы Владимир Чаленко и Олег Барановский.

Мемориал включает в себя арку, которая соединена аллеей с 27-метровой красной часовней, построенной в традиционном для православной архитектуры стиле. Внутренние ее стены расписаны фресками, кроме того, есть четыре ниши, где установлены памятные доски с выявленными именами защитников Могилева. На возвышении в центре – символическая «Книга памяти» Буйничского мемориала. Маятник Фуко, установленный там же, символизирует вечную память о воинах, погибших в боях при обороне Могилева. Под часовней находится склеп, предназначенный для торжественного перезахоронения останков погибших воинов Красной армии, обнаруженных на полях боев в окрестностях Могилева.

От часовни расходятся в разных направлениях четыре аллеи. Одна из них, носящая имя первого летописца Буйничского сражения Константина Симонова, заканчивается большим камнем-валуном, на котором выбито факсимиле писателя, а с тыльной стороны камня установлена мемориальная доска с надписью «К.М. Симонов. 1916–1979. Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах».

Константин Симонов умер 28 августа 1979 года. ЦК КПСС принял решение о его захоронении на Новодевичьем кладбище в Москве. Между тем родные не могли не выполнить завещания. В начале сентября 1979 года жена писателя Лариса Жадова и его дети, не поставив в известность высокое московское начальство, привезли урну с прахом в Могилев и выполнили последнюю волю писателя. Очевидцы вспоминали, что закат в это время был невероятного кроваво красного цвета – как зарево войны и память о событиях на Буйничском поле в июле 1941 года… Немногим более года прошло после этих событий, и 25 ноября 1980 года на Буйничском поле был установлен названный выше памятный валун, который затем архитекторы удачно «вписали» в общую канву мемориала. 

 «Аллея защитников города Могилева» была высажена  в 2004 году на молодежном субботнике. А если спуститься от часовни немного вниз, то можно выйти на берег искусственного водоема – «Озера слез», символизирующего слезы всех матерей, потерявших своих детей в годы войны. Посреди озера расположен маленький остров, попасть на который можно по двум мостикам. Немалый интерес представляет и выставка военной техники: здесь попадаются редкие экземпляры. В частности, поднятый со дна реки Друть немецкий танк начала войны Pz III. По мнению специалистов, нигде в мире нет так хорошо сохранившегося танка данной модификации. Справа от часовни хорошо видны и остатки противотанкового рва, выкопанного в далеком 1941-м.

Сегодня мемориальный комплекс «Буйничское поле» является центром патриотического воспитания молодежи не только Могилева, но и всей Беларуси. Здесь проводятся Вахты памяти, уроки мужества, встречи с ветеранами Великой Отечественной войны, подводятся итоги агитпробегов, слетов участников походов по местам боевой славы, праздничные мероприятия, приуроченные ко Дню Победы и годовщинам освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков.

Кстати

Буйничское поле становилось полем боев не только во время Великой Отечественной войны. Одна из битв произошла в 1595 году во время восстания под руководством Северина Наливайко.

Оборона Могилева продолжалась 23 дня. Для сравнения: правительство Польши покинуло страну на 10-й день войны, голландцы сдали немцам свою столицу на 4-й день, а Бельгия с полумиллионным войском сдалась немецко-фашистским захватчикам на 18-е сутки.

Бои за город Могилев  чаще всего рассматривались историками в контексте Смоленского сражения как попытка задержать врага на дальних подступах к этому древнему городу. И только относительно недавно в исторических публикациях появился термин «Могилевская битва», причем взят он был из немецких источников.

Немецкие командиры боялись доложить Гитлеру о стойкости защитников Могилева, поэтому сообщили, что еще в начале июля город был взят. В связи с этим было несколько курьезных случаев. Один из немецких офицеров приехал прямо в штаб советских войск. Оказалось, он, направляясь из Орши в тыл, решил посетить в Могилеве ресторан, потому как думал, что город давно находится в руках немцев.

Камень-валун, на котором позже было высечено факсимиле Константина Симонова, выбран его родными на территории Музея валунов в Минске, а писатель Алесь Адамович договорился с руководством Белорусского военного округа о доставке этого исполина весом около 15 тонн на Буйничское поле. 

С находящимся в экспозиции под открытым небом мемориала «Буйничское поле» раритетным немецким танком Pz III – таких за всю войну выпустили не более 50 штук, несколько лет назад произошла криминальная история. Предприимчивые дельцы украли его и надеялись переправить в Германию. Но сделать это им не дали компетентные органы – пропажа нашлась в одной из деревень Белыничского района, на подворье ничего не подозревающего о краже пожилого сельчанина.

Хатынь — наши горесть и боль

Хатынь

Двадцать второго марта 1943 года в этой небольшой деревне под Логойском внезапно и навсегда остановился бег времени — 149 ее жителей, в том числе 75 детей, были заживо сожжены карателями, после чего Хатынь пополнила скорбный список сотен белорусских поселений, уничтоженных нацистами в годы Великой Отечественной войны. Чуть позже именно этой, так и не восстановленной в послевоенное время деревне суждено было стать нашим главным национальным памятником траура и скорби и в то же время рубежом безграничного мужества белорусского народа, который, несмотря на огромные потери, смог выстоять в горниле войны и победить врага.

В любое время года и при любой погоде в Хатыни царит печаль. Даже в самый ясный и солнечный летний день здесь на лицах людей не увидишь улыбок. И это неспроста: все, кто сюда приезжает, хорошо знают, что Хатынский мемориал в Беларуси — место особое, омраченное большой людской бедой.

Сотрудники Государственного мемориального комплекса "Хатынь" рассказывают, что за годы существования этого величественного архитектурно-художественного ансамбля, который был открыт к 25-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, его посетило около 40 миллионов человек более чем из 100 стран мира. И у каждого из них было свое восприятие нашей национальной боли, одинаковым же было осознание бесчеловечного смысла любого военного противостояния.

В советское время однозначно и утвердительно принято было говорить, что деревня Хатынь была сожжена вместе со своими жителями фашистами. И в этом никто не сомневался. Однако в постперестроечное время стали известны другие факты хатынской трагедии. В том числе и о роли в ней 118-го полицейского охранного батальона. Это воинское подразделение было сформировано фашистами весной 1942 года в Украине из числа завербованных советских военнопленных, перебежчиков и всякого уголовного сброда. И все же называть его абсолютно украинским нельзя: в нем служили представители разных национальностей.  Даже когда батальон передислоцировался затем и в недалекие от Хатыни Плещеницы, то на службу в него записались некоторые местные жители. Все эти оборотни, независимо от своей национальной принадлежности, вместе с кадровыми солдатами-карателями германской армии и совершили в Хатыни преступление, прощения за которое никогда и никому не будет. По крайней мере, от нас, белорусов.

Месть

Развивались же хатынские события быстро и непредсказуемо. Двадцать второго марта 1943 года для восстановления поврежденной партизанами между Плещеницами и Логойском линии связи были направлены два взвода 1-й роты 118-го полицейского охранного батальона. Подъехав к месту обрыва, полицаи попали в засаду, организованную партизанским отрядом "Мститель". В скоротечной перестрелке, после которой партизаны отступили, были убиты немецкий шеф-командир роты гауптман Ганс Вельке и два полицейских, еще несколько фашистских прислужников получили тяжелые ранения.

На первый взгляд, для оккупантов это было очередное ЧП. В Логойско-Плещеницкой лесной зоне партизаны довольно часто устраивали засады, громили вражеские гарнизоны и отдельные армейские подразделения. Случалось, что фашистские захватчики несли и большие потери. Однако для них этот случай оказался особым, так как его итог  выходил за рамки рядового боя с партизанами.

Дело в том, что убитый немецкий офицер Ганс Вельке был широко известен в Германии, являлся любимчиком самого Гитлера. В довоенное время он был спортсменом. Мировую известность ему принесла Олимпиада 1936-го, которая как раз и проходила в Германии. На ней Ганс установил мировой рекорд в толкании ядра — 16,2 метра — и стал первым в истории немцем, получившим олимпийскую награду в легкой атлетике. Спортсмен сразу же получил личное поздравление  Гитлера и удостоен офицерского чина. Однако, когда началась Великая Отечественная война, на передовую Вельке не попал, а был направлен на более тихую воинскую должность — командиром одной из рот все того же 118-го полицейского батальона.

Смерть от партизанской пули любимца фюрера (кстати, Гитлер, получив сведения об убийстве Вельке, посмертно повысил его в звании и назначил пожизненную пенсию членам семьи) заставила полицаев сильно побеспокоиться о своей дальнейшей судьбе. Именно поэтому они и вызвали из Логойска для преследования партизан спецбатальон  во главе со штурбанфюрером Оскаром Дирлевангером. Им удалось отыскать оставшиеся на мартовском снегу следы партизан, по ним они и пришли в окруженную лесом Хатынь. Каратели ворвались в деревню и завязали с находящимися там партизанами бой. Но под натиском превосходящих сил противника последние вынуждены были отступить. Каратели же не стали преследовать народных мстителей, а учинили расправу над ни в чем не повинными жителями Хатыни.

Горело все и везде...

Буквально всех сельчан — взрослых, стариков, женщин, детей — каратели согнали в колхозный сарай. Только троим детям — Саше Желобковичу, Володе Яскевичу и его сестре Соне удалось скрыться от гитлеровцев.

Фашисты заперли двери сарая, обложили строение соломой, облили бензином и подожгли. Деревянный сарай мгновенно загорелся. В дыму задыхались и плакали дети. Взрослые пытались спасти их. Под напором человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, люди бросились бежать, но их каратели хладнокровно расстреливали из автоматов и пулеметов. Так погибли 149 человек, из них 75 детей. Деревня была разграблена и сожжена.

Из находившихся в сарае, чудом удалось выжить только двоим — двенадцатилетнему Антону Барановскому и семилетнему Виктору Желобковичу. Раненый Антон долгое время лежал неподвижно, и гитлеровцы приняли его за мертвого. А Виктора ценой своей жизни спасла мать — выбежавшая из горящего сарая женщина была скошена пулеметной очередью и, падая, своим телом прикрыла сына. Вместе с мальчиками спаслись еще и две девушки — Мария Федорович и Юлия Климович, но судьба их оказалась дважды трагической. Обгоревших, чуть живых, их подобрали жители соседнего хутора Хворостени. Однако и это поселение через некоторое время было сожжено фашистами, и обе девушки погибли.

Единственный взрослый свидетель хатынской трагедии — 56-летний деревенский кузнец Иосиф Каминский, обгоревший и израненный, пришел в сознание, когда фашистов уже не было в деревне. Но ему буквально сразу же пришлось пережить еще один тяжкий удар: среди трупов односельчан он нашел своего сына — мальчик был смертельно ранен в живот, получил сильные ожоги и на руках у отца умер. Позже Иосиф Каминский послужил прототипом образа для знаменитой скульптуры "Непокоренный человек" на главной аллее Хатынского мемориального комплекса.

Свидетельства очевидца

Совершенное фашистами в тот мартовский день навсегда осталось в памяти  немногочисленных очевидцев трагедии.

Из протокола допроса Иосифа Каминского, 31 января 1961 года: "... Когда я пришел в гумно, то там уже были человек 10 граждан, в том числе моя семья... Людей продолжали сгонять в это гумно, и оно через непродолжительное время было заполнено так, что даже нельзя было поднять руку. Размер гумна 12х6, в него загнали человек сто семь моих односельчан ... среди них много маленьких детей и даже младенцев, а остальные — в основном женщины, старики ...

Обреченные на смерть люди, в том числе я и члены моей семьи, сильно плакали, кричали. Открыв дверь сарая, каратели стали расстреливать из пулеметов, автоматов и другого оружия граждан, но стрельбы почти не было слышно из-за криков людей. Я со своим 15-летним сыном Адамом оказался у стены. Убитые граждане подали на меня, еще живые метались в общей толпе, словно волны, лилась кровь из раненых и убитых. Обрушилась горящая крыша, страшные дикие вопли людей еще более усилились... Мне удалось из-под трупов и горящих людей выбраться и доползти до дверей. Здесь же один из карателей ... из автомата выстрелил по мне, в итоге я оказался раненным в левое плечо...

Мой сын Адам, обгорелый, неизвестно как выскочил из гумна, но в метрах 10 от гумна, после выстрелов, упал. Я, раненый, чтобы не стрелял по мне каратель, лежал без движений, притворившись мертвым... Скоро я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, который лежал неподалеку от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе ... Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: "А жива ли мама?" — И тут же умер... "

По заслугам

В послевоенное время палачей Хатыни настигло возмездие — трибунал Краснознаменного Белорусского военного округа вынес им вполне справедливые приговоры, в том числе и высшую меру наказания. Однако некоторые из них на протяжении не одного десятилетия после своих зверств в Хатыни чувствовали себя довольно неплохо. Среди тех, кто долгое время скрывался от правосудия, был и бывший начальник штаба 118-го полицейского батальона Григорий Васюра. Ему удавалось жить безнаказанно до середины 1980 годов.

После войны этот каратель вернулся к себе на родину,  в Украину, работал агрономом, заместителем директора совхоза, входил в актив ветеранской организации, регулярно встречался со школьниками, которым рассказывал о своих вымышленных фронтовых подвигах. Однако пришло-таки время, и ему пришлось рассказать трибуналу Белорусского военного округа всю правду о своем прошлом и понести заслуженное наказание: в отношении него была применена высшая мера наказания — расстрел.

... Казалось, что в деле осуждения имевших отношение к хатынской трагедии карателей в наше время уже поставлена точка. Но в 2012 году мировые средства массовой информации облетела сенсационная весть — в Канаде отыскался Владимир Катрук, бывший полицейский, который участвовал в сожжении Хатыни. Он жил и успешно разводил пчел где-то под Квебеком. Как сложилась после этого судьба 91-летнего карателя — неизвестно. По крайней мере, об этом сегодня молчит всезнайка интернет.

Чтобы помнили...

О Хатыни сегодня знают далеко за пределами нашей страны. Трагедия этой белорусской деревни отождествляется с судьбами тысяч уничтоженных фашистами в годы Великой Отечественной войны поселений. Хатынь среди них стала международным символом траура и скорби по невинно погибшим в огне военных пожаров людей. Именно поэтому Государственный мемориальный комплекс "Хатынь" и является особым памятным местом.

Решение о его строительстве было принято в 1966 году. Главным инициатором создания хатынского мемориала был первый секретарь ЦК БССР Петр Машеров. В общем конкурсе на лучший проект памятника жителям сожженной деревни победил коллектив архитекторов, среди которых были Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин и скульптор народный художник Беларуси Сергей Селиханов. Первоначально предполагалось, что  на месте трагедии возникнет мемориал только сожженной Хатыни. Однако затем проект был пересмотрен, и  Хатынь стала  памятником всем сожженным в годы Великой Отечественной войны деревням Беларуси.

Тематически хатынский мемориал состоит из нескольких частей, но имеет единое композиционное решение, которое основывается на планировочной структуре сожженной деревни. В центре комплекса бронзовая скульптура "Непокоренный человек" (ее высота свыше шести метров). Рядом — сомкнуты гранитные плиты, напоминающие крышу сарая, в котором каратели сожгли жителей Хатыни. На братской могиле мраморный венок памяти с текстами символических обращений погибших к живым с просьбой беречь мир и покой на земле.

Бывшая улица деревни выложена серыми, под цвет пепла, железобетонными плитами. В тех местах, где прежде стояли дома, поставлено 26 символических бетонных нижних венцов срубов и столько же обелисков, напоминающих печные трубы, обожженные огнем. Перед каждым из сожженных домов установлена открытая калитка как символ гостеприимства жителей деревни. На трубах-обелисках — бронзовые таблички с именами тех, кто родился и жил в этом доме, а позже погиб в огненном аду. Сверху каждого обелиска — печально известный хатынский колокол.

На территории комплекса находятся единственное в мире кладбище деревень — 185 символических могил, каждая из которых напоминает об одной из сожженных вместе с жителями в годы Великой Отечественной войны, но так и не восстановленных белорусских деревень. Кстати, 186-я не возрожденная деревня — это сама Хатынь. Каждая символическая могила сожженной деревни представляет собой пепелище, в центре которого расположен пьедестал в виде языка пламени — символ того, что поселение было сожжено. Тут же в траурной урне хранится земля из уничтоженной карателями деревни.

Еще один мемориальный элемент хатынского комплекса — "Древо жизни", на ветвях которого в алфавитном порядке перечислены названия 433 белорусских деревень, сожженных оккупантами вместе с жителями, но восстановленных после войны. На мемориальной "Стене памяти" установлены памятные плиты с названиями 260 лагерей смерти и мест, где фашисты массово истребляли на территории Беларуси людей. Тематический фрагмент "Вечный огонь" и три березки возле него напоминают о том, что каждый четвертый житель нашей страны погиб в годы Великой Отечественной войны. На траурном постаменте — четыре углубления, но только в трех из них растут березки, символизирующие жизнь на белорусской земле. В память о каждом четвертом погибшем горит и Вечный огонь.

Каждый из элементов хатынского мемориала имеет свою символику, в которой заключен глубокий смысл и оригинальное решение темы пережитой жителями нашей страны в годы Великой Отечественной войны трагедии,  непокорности и мужества белорусского народа. В Хатынь сегодня едут люди из разных стран, чтобы отдать дань памяти всем погибшим в пламени военного лихолетья белорусам. Если представится возможность, посетите скорбящую хатынскую тишину и вы. Обязательно прислушайтесь к приглушенному траурному колокольному звону. Он звучит, чтобы память о 633 сожженных белорусских деревнях жила вечно, и как предупреждение, чтобы подобные трагедии больше никогда не повторились на нашей земле.

Как сложились судьбы выживших жителей Хатыни?

Владимир Антонович Яскевич (род.  в 1930 г.) воспитывался в Плещеницком детдоме.

Окончил профессионально-техническое училище, прошел путь от токаря до мастера цеха Минского автозавода. В 1993 году ушел на пенсию и переселился в деревню Козыри Логойского района. Умер в 2008 году.

Софья Антоновна Яскевич (по мужу — Фиохина, род. в 1934 г.) воспитывалась в Плещеницком детдоме.

Окончила Брестское училище связи № 15. Работала телеграфисткой на одном из почтовых отделений Минска. Сейчас на пенсии, имеет двух сыновей и внучку.

Виктор Андреевич Желобкович (род. в 1934 г.) воспитывался в Плещеницком детдоме.

Окончил профессионально-техническое училище по специальности формовщик-литейщик. Работал на Минском станкостроительном заводе. Закончил вечернее отделение Белорусского политехнического института по специальности инженер-механик. С 1976 года работал в конструкторском бюро точного машиностроения. Живет в Минске. Имеет дочь, внучку.

Александр Петрович Желобкович (род. в 1934 г.) воспитывался в Плещеницком детдоме.

Окончил военное училище и военную академию. Служил в Вооруженных силах СССР, в запас ушел в звании подполковника. Умер в 1994 году.

Антон Иосифович Барановский (род. в 1930 г.) воспитывался в Плещеницком детдоме.

В 1969 году, спустя пять месяцев после открытия мемориального комплекса, трагически погиб. В последний месяц своей жизни он работал в Оренбурге. Ночью барак, в котором он жил, загорелся, и Антон умер от удушья.

Иосиф Иосифович Каминский (род. в 1887 г.). После войны жил в деревне Козыри Логойского района.

До последних дней своей жизни приходил в Хатынь, встречался с посетителями мемориального комплекса, рассказывал им о трагедии родной деревни. Умер в 1973 году. Похоронен в г. Логойске.

Что еще посетить на Логойщине?

Логойский район славится развитой туристической инфраструктурой. Однако после экскурсии по мемориальному комплексу "Хатынь" наиболее логично будет посетить его филиал "Дальва" — музей-памятник еще одной сожженной фашистами вместе с жителями деревне. Эта трагедия произошла  в конце июня 1944 года, за несколько дней до ее освобождения Красной Армией. Можно также  посетить Логойский районный историко-краеведческий музей им. братьев К. и Е. Тышкевичей — основателей белорусской научной археологии и музейную усадьбу "Акопы" — филиал Государственного литературного музея Янки Купалы в д. Хоруженцы.

Белорусская Прохоровка

Каждый, кто мало-мальски дружил в школе с историей, на вопрос, где и когда произошло крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной, особо не задумываясь, ответит – на Курской дуге, под Прохоровкой, в июле 1943-го. И окажется одновременно прав и не прав. Дело в том, что в последнее время некоторые историки, основываясь на доступных архивных материалах, пытаются опровергнуть данный постулат. По их мнению, наиболее масштабное сражение советских и гитлеровских танковых армад имело место двумя годами ранее, в самом начале Великой Отечественной войны, под белорусским городом Сенно.

Эта информация и позвала нас недавно в дорогу. Приехав в Сенно, мы первым делом направились в местный историко-краеведческой музей, научный сотрудник которого Василий Бондаревич охотно согласился посвятить нас в перипетии событий 73-летней давности.
Василий Викторович на протяжении не одного десятилетия занимается изучением июльских боев 1941 года под Сенно. Им собрано много материала, который стал основой для хотя и скромно оформленной, но фактически очень богатой музейной экспозиции, как раз и рассказывающей о крупнейшем танковом сражении Великой Отечественной.

Ситуация обязывала

К началу июля 1941-го ситуация на фронте для Красной армии сложилась критическая. Разгромив на протяжении первой военной недели основные силы Западного фронта в Белостокском и Минском "котлах" и захватив белорусскую столицу, немецкие войска устремились на восток, к рубежу рек Западная Двина и Днепр. Этот регион был стратегически важен для врага, т.к. именно оттуда гитлеровцы планировали сделать решающий рывок на Смоленск, а затем и на Москву. Для скорейшего же достижения двинско-днепровского плацдарма ударным соединениям вермахта, действовавшим на северо-западном и центральном направлениях, предписывалось вести наступление по двум основным маршрутам – на Витебск, где в авангарде находился 39-й моторизованный корпус из состава 3-й танковой группы генерал-полковника Германа Гота, и на Оршу, куда устремился 47-й моторизованный корпус 2-й танковой группы генерал-полковника Гейнца Гудериана.

Окрыленные успехами первых дней своего восточного блицкрига, немецкие командиры рассчитывали, что и этот рубеж им удастся покорить без особых проблем. "В целом уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным высказывание одного пленного командира корпуса о том, что восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней", – такую запись оставил 3 июля в своем дневнике начальник германского Генерального штаба генерал-полковник Франц Гальдер.

Но победные реляции немецких стратегов оказались преждевременными. Советское командование разгадало их замысел по сосредоточению основных сил на смоленско-московском направлении и приняло меры для создания линии обороны по Западной Двине и Днепру. Для этого в экстренном порядке сюда были передислоцированы 19, 20, 21 и 22-я армии, которыми командовали соответственно генерал-лейтенанты Иван Конев, Павел Курочкин, Василий Герасименко и Филипп Ершаков.

 И результат не замедлил сказаться. Уже 5 июля продвигавшаяся на витебском направлении в авангарде 39-го моторизованного корпуса 7-я танковая дивизия генерал-майора Ганса фон Функа восточнее Белыничей наткнулась на оборонительные порядки 153-й стрелковой дивизии, входившей в состав 20-й армии генерала П. Курочкина, и была ею остановлена. Немцы не могли поверить, что им не удалось с ходу пробить советский заслон. Поэтому через некоторое время они собрались с силами и атаковали позиции наших войск снова. Но и на этот раз они не достигли успеха. Бойцы же 153-й стрелковой дивизии под командованием полковника Николая Гагена в том ожесточенном сражении не только выстояли, но и подбили около 50 немецких танков, уничтожив при этом более полутысячи гитлеровцев.

Как потом оказалось, этот бой под Бешенковичами стал лишь предвестником более масштабных боевых действий советских войск. Только что назначенный новым командующим Западным фронтом маршал Семен Тимошенко принял решение атаковать врага на дальних подступах к двинско-днепровскому оборонительному рубежу и отдал приказ 7-му и 5-му механизированным корпусам 20-й армии нанести контрудар глубиной более 100 км в направлении Сенно – Лепель. По замыслу советского военачальника, данный тактической ход должен был обеспечить выполнение сразу нескольких стратегических задач: закрепить успех на витебском оборонительном рубеже и ударить во фланг и тыл противника, продвигавшегося на Полоцк, а также, освободив Лепель, развить наступление в западном направлении на Глубокое – Докшицы.

– В исторической литературе еще со времен СССР наступление советских войск в начале июля 1941 года на Лепель и Сенно рассматривается как часть Витебского сражения под названием Лепельский контр¬удар, – продолжает вводить в курс дела В. Бондаревич. – Но в последние годы его стали именовать битвой под Сенно. Конечно, мне ближе второй вариант. Хотя, по сути, в ходе данной наступательной операции состоялись три сражения. Правда, наиболее крупное из них произошло как раз под Сенно…

Пути исходные

Оба ударные подразделения 20-й армии – 5-й и 7-й механизированные корпуса, которым был отдал приказ перейти в наступление, до этого не были задействованы в боях на фронтах Великой Отечественной.

5-й мехкорпус под командованием ге¬нерал-майора танковых войск Ильи Алексеенко до войны входил в состав 16-й армии Забайкальского военного округа. В конце мая 1941 года был получен приказ о его передислокации в Киевский особый военный округ. В условиях строгой секретности с соблюдением всех правил маскировки (танки были обшиты деревянными щитами, экипажи находились в закрытых теплушках) к 21 июня основные подразделения корпуса железнодорожным транспортом были доставлены в район Шепетовки, а к 26 июня было полностью завершено его сосредоточение на новом месте дислокации. Но в тот же день поступил новый приказ, перенаправлявший 5-й мехкорпус с Юго-Западного на Западный фронт в район Орши, куда передовые его танковые части – 13-я и 17-я дивизии – прибыли только 4 июля без тыловых и ремонтных подразделений. Также на Украине остались его батальоны разведки и связи.

7-й механизированный корпус, который возглавлял генерал-майор Василий Виноградов, начал формироваться летом 1940 года в Московском военном округе. С 13 по 20 июня 1941 года он проводил учения в районе Калуги и Тулы. Утром 21 июня последовало распоряжение: срочно возвратиться в пункт постоянной дислокации. Спустя сутки после начала войны части корпуса были приведены в боевую готовность и три дня оставались на своих местах. Наконец вечером 24 июня поступил приказ передислоцироваться в район Гжатска. Однако затем, уже при переходе, корпус был перенаправлен под Вязьму. В пути получили еще одно распоряжение: продолжать марш на Ярцево и далее на Смоленск. Затем его пунктом назначения стала Орша. Но в итоге к 30 июня 7-й мехкорпус в составе двух танковых дивизий – 14-й и 18-й – был сосредоточен в районе Лиозно.

На новых местах своей дислокации оба корпуса вошли в состав 20-й армии и, согласно приказу командующего Западным фронтом маршала С. Тимошенко, получили конкретные задачи на участие в наступательной операции, начало которой было намечено на утро 6 июля. Так, подразделения 7-го механизированного корпуса должны были атаковать врага на бешенковичском и сенненском направлениях, а 5-й мехкорпус – на лепельском. Противостояли же им значительные вражеские силы – части 47-го и 39-го моторизованных корпусов и стрелковые соединения. В отличие от советских подразделений, это были хорошо вооруженные и имеющие большой опыт ведения боевых действий войска.

Черногостица

В назначенный срок 6 июля 14-я танковая дивизия 7-го мехкорпуса под командованием полковника Ивана Васильева перешла в наступление по направлению на Бешенковичи. Ее передовые полки, продвигаясь колоннами по проселочным и лесным дорогам, поначалу встретили незначительное сопротивление врага. В локальном бою у деревень Тепляки и Парнево перевес оказался на их стороне и вселил надежду на дальнейший успех.

Однако проблемы начались, как только первые танки достигли небольшой речушки Черногостицы. Форсировать ее с ходу не удалось – не позволили крутые берега и болотистая местность. Кроме того, на противоположном берегу фашисты успели соорудить внушительный оборонительный рубеж.

Как отмечал позднее в книге воспоминаний "Человек в броне" непосредственный участник тех событий генерал-майор Василий Гуляев, "гитлеровцы хорошо подготовились к отражению нашей атаки. Вдоль Черногостицы немцы имели и врытые в землю танки, и большое количество противотанковой артиллерии…
Силы наши располагались так. По восточному берегу Черногостицы, слегка заросшему кустарником, окопался мотострелковый полк. Примерно в километре за ним вдоль опушки леса расположились танковые части. В глубине зеленого массива, на просеках и полянах, заняла позиции дивизионная артиллерия. Еще дальше – корпусная...

Противник молчал. Его самолеты гудели в ночном небе, но, по-видимому, никакого перемещения не обнаружили. Во всяком случае, не мешали нам.

Много лет спустя из воспоминаний генерала Гудериана я узнал, что немцы вели себя в тот раз очень осторожно потому, что их пехота далеко отстала от танковых дивизий. 39-й корпус из группы генерала Гота вырвался вперед и глубоко вклинился в боевые порядки наших войск. Не рискуя еще больше увеличивать разрыв с пехотой, он остановился на рубеже Черногостицы. Его-то передовые части нам и предстояло атаковать".

И тем не менее, несмотря на явно неблагоприятные условия для наступления, советские войска приступили к выполнению приказа.

Тот бой навсегда остался в памяти В. Гуляева, и он, естественно, не мог не упомянуть о нем в своей книге: "Артиллерийский огонь нарастал. Вперед пошли танки… На западном берегу Черногостицы подпрыгивают султаны взрывов. Позиции противника заволокло густой темно-бурой пылью и дымом. В грохоте артиллерийской подготовки неожиданно прогремел раскат необычной силы. Земля вздрогнула и выплеснула в небо гигантский огненный столб. Не иначе, наши артиллеристы накрыли склад боеприпасов.
 
Ревя моторами, лязгая гусеницами, танковая армада, насчитывающая до ста машин, понеслась к реке. А противник молчал.

Мой БТ-7 уже пошел на переправу. В перископ я вижу на противоположном берегу две наши головные машины.

И тут появились вражеские самолеты. Началась бомбежка. Один из осколков разорвавшейся рядом авиабомбы перебил нам правую гусеницу. БТ-7 завертелся на месте. Его пришлось покинуть. Кстати рядом оказался КВ (танк "Климент Ворошилов". – С.Г.) лейтенанта Яковлева.

Я опять прильнул к перископу. Хорошо видно, что переправившиеся две машины ведут огонь по фашистам почти в упор. Вот зацепилась гусеницами за берег третья. Но прямое попадание то ли вражеского снаряда, то ли бомбы опрокинуло ее с крутого берега в речку. Это вызвало некоторое замешательство среди тех, кто шел сзади. А авиация противника прямо неистовствовала.

Мелькнула тревожная мысль "Все пропало!" И в тот же миг я увидел, как кто-то выпрыгнул из одного танка. Маленькая фигурка в черном заметалась между машинами. Это был политрук роты Христофоров. Он размахивал руками, что-то кричал. Оставалось только удивляться, каким образом в этом аду его не задевают осколки…

Христофорову удалось ликвидировать затор. Но в самый последний момент его все-таки настигла смерть. Машины опять полезли на кручу. И снова начали опрокидываться. Я навел перископ на левую переправу. Там такая же картина.
Наш танк застрял почти у самого берега. Дорогу ему загородили две другие стальные громадины, завязшие в илистой речке".

В тот день 14-й танковой дивизии так и не удалось форсировать Черногостицу. Безрезультатными оказались неоднократные попытки овладеть противоположным берегом и назавтра. Дивизия несла большие потери: согласно отчету комдива полковника И. Васильева, в бою на речке Черногостице участвовало 126 танков, и половина из них была потеряна, также было убито и ранено более 200 человек. Поэтому вечером 7 июля был отдан приказ об изменении направления удара – обойти занятый противником рубеж с юга и с утра 8 июля возобновить наступление на новом направлении во взаимодействии с 18-й танковой дивизией.

Сенно

Одновременно с 14-й танковой дивизией перешла в наступление, но только уже в район своего сосредоточения, по направлению на Сенно, и 18-я дивизия 7-го мехкорпуса, возглавляемая генерал-майором Федором Ремизовым. Ее передовые полки пришли на помощь бойцам разрозненных подразделений советских войск, сдерживающих 6 июля натиск врага на восточных окраинах города.

Маршал артиллерии Герой Советского Союза Василий Казаков впоследствии вспоминал о первом бое своего подразделения у Сенно следующее: "Получив приказ, батальоны и дивизионы устремились вперед, на следующий день перед восходом солнца они уже были на месте. Командир гаубичного артполка хорошо видел, как батальоны с ходу атаковали фашистов, засевших в окопах и окраинных зданиях города. Гитлеровцы вели сильный огонь из пулеметов и минометов. Особенно нашим пехотинцам досаждала минометная батарея, расположенная позади белого двухэтажного здания, возвышающегося в центре города. Стрелки залегли, атака захлебнулась, в этот момент вступила в бой артиллерия… Мощные разрывы накрыли расположение врага. Пехота снова поднялась в атаку…"
– Эта подмога оказалась очень кстати, – говорит В. Бондаревич. – Благодаря подоспевшим свежим силам, 7 июля удалось у немцев город отвоевать. Фашисты, конечно же, не хотели мириться с утратой своих позиций и одну за другой предпринимали контратаки, чтобы вернуть контроль над стратегически важным для них населенным пунктом. Однако бойцы 18-й танковой дивизии стойко отражали попытки противника овладеть Сенно: на протяжении дня город трижды переходил из рук в руки, но к исходу дня все же остался под контролем советских войск…

Об ожесточенности боев, разгоревшихся в районе Сенно, также свидетельствует докладная записка генерал-майора Вальтера Неринга, командира немецкой 18-й танковой дивизии, воевавшей против подразделений советской 18-й (вот так совпадение!) танковой дивизии: "Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до собственной гибели".

– 8 июля гитлеровцы бросили против защитников города все имеющиеся у них в этом районе резервы, – продолжает В. Бондаревич. – Снова завязались тяжелые бои. На наши позиции обрушился огонь из танков, орудий и минометов. И что самое неудобное для защитников города – немцы имели мощную поддержку авиации...

Такой напор противника удержать было невозможно, и подразделениям 18-й танковой дивизии пришлось оставить Сенно. Они отошли в восточном направлении, к шоссе Витебск – Орша, где заняли следующий рубеж обороны.

В ночь на 9 июля в дивизию поступил приказ командующего 20-й армией с утра возобновить наступление и к исходу дня выполнить ранее поставленную задачу, т.е. снова овладеть городом Сенно. Однако осуществить эти планы 18-й танковой дивизии не удалось. Уже на новых позициях ее остатки подверглись массированным налетам авиации противника. Поэтому командование вынуждено было отказаться от перехода в наступление и приняло решение продолжать обороняться на рубеже, созданном на восточном берегу реки Оболянки.

Однако принять бой на новых оборонительных позициях не пришлось. 10 июля, в связи с захватом противником Витебска, командующий 20-й армией принял решение отказаться от дальнейшего развития контрудара на Лепель и приказал вывести оставшиеся корпуса 14-й и 18-й танковых дивизий, сосредоточив их в районах, занимаемых перед началом боевых действий. Таким образом, существенно потрепанные, потерявшие в боях под Сенно и на реке Черногостице более половины танков и другого вооружения, две эти танковые дивизии были возвращены в район Лиозно. В последующем они вместе с другими подразделениями 7-го механизированного корпуса были переподчинены командующему 19-й армией генерал-лейтенанту Ивану Коневу и участвовали в оборонительных боях на Смоленском направлении.

Толпино и Цотово

Немногим лучше поначалу обстояли дела у подразделений 5-го механизированного корпуса, которому было предписано выступить из района Орши и провести наступление на Лепель южнее Сенно. Правда, первый день наступательной операции не очень задался: удалось преодолеть всего лишь порядка 15 км.

Как вспоминал позднее генерал-полковник танковых войск Василий Бутков, который в 1941 году был начальником штаба 5-го механизированного корпуса, "6 июля в 5 часов 17-я, 13-я танковые дивизии, отряд 109-й мотострелковой дивизии выступили колоннами по назначенным маршрутам. Вначале гитлеровцы не оказывали активного сопротивления, однако войска продвигались слишком медленно. Шел проливной дождь, на раскисших дорогах создавались пробки. Дороги были настолько перегружены, что скорость продвижения вторых эшелонов не превышала четырех километров в час. К тому же из-за отсутствия авиационного прикрытия им часто приходилось укрываться в лесах от ударов вражеской авиации.

С подходом к рубежу Масюки, Обольцы танковые дивизии встретили организованное сопротивление передовых частей 47-го моторизованного корпуса противника. Стремительной атакой наши войска сбили вражеские отряды и к 20 часам, продвинувшись на глубину 14–16 км, вышли на рубеж Серкуты, Будно (17-я танковая дивизия); Замошье, Обольцы (13-я танковая дивизия); 7 км западнее Вязьмичи (отряд 109-й моторизованной дивизии)".

Кроме бездорожья и постоянных атак вражеской авиации, у подразделений 5-го мехкорпуса на наступательном марше появилась еще одна проблема – к исходу дня 6 июля танки израсходовали почти весь запас горючего. Поэтому было принято решение приостановить дальнейшее наступление, чтобы в течение ночи на 7 июля дозаправить боевые машины и с рассветом возобновить наступление. Однако машины, обеспечивающие подвоз горючего, к утру 7 июля к частям не прибыли, и командиры танковых дивизий возобновили наступление силами передовых отрядов, обеспечив их танки горючим, слитым с баков других боевых машин. И это был оправданный шаг: атаковали растянутые походные колонны немецкой 17-й танковой дивизии, продвигавшейся из района Лепеля на Сенно, и прорвались в район деревень Цотово и Толпино. В итоге порядки немецкой дивизии оказались разорваны.

Но на следующий день положение ударных подразделений 5-го мехкорпуса, обеспечивших к тому времени уже 40-километровый прорыв в глубину вражеской обороны, резко ухудшилось. Ведь именно 8 июля войска 7-го механизированного корпуса вынуждены были оставить Сенно, и освободившиеся части немецких 7-й и 17-й танковых дивизий атаковали 5-й мехкорпус во фланг и тыл, после чего передовые советские подразделения оказались в окружении.

Как уже отмечалось, 9 июля в связи с продвижением противника на Витебск советское наступление на лепельском направлении было приостановлено. Однако в тот и на следующий день войска 5-го мехкорпуса еще вели бои южнее Сенно. Там на помощь попавшим в кольцо частям пришло подкрепление, и в ночь на 10 июля в ходе встречной атаки 17-го мотострелкового полка и танкового батальона 33-го танкового полка остатки передовых подразделений 5-го мехкорпуса смогли выйти из окружения. После чего с другими частями отошли в район Орши, где по приказу командующего 20-й армией генерал-лейтенанта П. Курочкина заняли новый рубеж обороны. В последующем 5-й механизированный корпус, который, согласно журналу боевых действий, в результате боев на лепельском направлении потерял около 365 танков, участвовал в контрударе советских войск в районе города Красное на Смоленщине.

Причины неудач

Итоги июльского 1941 года наступления на Лепель для советских войск оказались малоприятными. Неудача постигла их на всех трех направлениях. Не потому ли в Советском Союзе сведения об этом контр¬ударе долгое время не подлежали широкой огласке? И это несмотря на то, что в боях в районе Сенно принимало участие гораздо большее количество танков – более 2 тыс. с обеих сторон, чем в сражении, произошедшем спустя два года, 12 июля 1943 года, на Курской дуге. На Прохоровском поле, по разным оценкам, было приблизительно 1 тыс. советских и немецких танков и самоходных артиллерийских установок.

Военные стратеги и историки в последнее время среди причин неудачи Лепельского контрудара называют следующие: слабая подготовка операции и отсутствие времени на получение необходимой разведывательной информации; очень плохо налаженная связь, в результате чего участникам контрудара зачастую приходилось действовать вслепую; значительной части советских танкистов пришлось вступать в бой буквально сразу же по прибытию на новое место дислокации; крайне неважно был обеспечен подвоз топлива и боеприпасов. Роковую роль сыграло и отсутствие боевого опыта, ведь для большинства солдат и младшего командного состава бои в районе Сенно стали боевым крещением. А ведь приходилось противостоять уже изрядно "обстрелянному" в европейских сражениях врагу. Кроме того, по многим параметрам советская техника уступала боевым машинам противника: устаревшие танки Т-26, БТ-5, БТ-7, которые были у нас на вооружении, не могли успешно противодействовать более современным немецким машинам. А несколько десятков грозных Т-34 и KB коренным образом не могли изменить расклад сил. Значительные потери наши войска потерпели и от активных действий фашистской авиации, советские же танки никакой поддержки с воздуха не имели. Вот как об этом писал в одном из своих докладов в Ставку генерал-майор танковых войск Арсений Борзиков: "5-й и 7-й мехкорпуса дерутся хорошо, плохо только то, что их потери очень большие. Причем самые серьезные – от авиации противника, которая применяет поливку зажигательной смесью". И даже погода была против советских танкистов: проливные дожди сделали грунтовые дороги труднопроходимыми, и это значительно затрудняло наступление, впрочем, как и последующее отступление… Кроме того, неудача танкового прорыва на Лепель привела к потере боеспособности двух советских механизированных корпусов, которых очень недоставало в ходе боев за Витебск и последующего Смоленского сражения.

Однако, несмотря на то, что контрудар не достиг своей конечной цели, советским войскам удалось временно отбросить противника на 40 км в сторону Лепеля и несколько дней оборонять занятые рубежи, оттянув на себя значительный резерв врага. В результате фашисты потеряли целую неделю и их наступательный темп сильно замедлился.

 Еще одним косвенным итогом боев под Сенно стала постепенная перестройка Красной армии. В Директивном письме Ставки командующим фронтов от 15 июля 1941 года уже ставился вопрос о необходимости перехода к системе небольших армий в пять, максимум шесть дивизий без корпусных управлений. Это делало танковые подразделения мобильными, способными более успешно решать поставленные перед ними боевые задачи. Что не замедлило сказаться в последующих битвах Великой Отечественной войны, в том числе и таких переломных, как Прохоровское сражение.

***
Побывать в Сенно и посетить места былых боев сегодня стремятся многие. Однако некоторых здесь ждет разочарование. В городе и его округе встретишь не так много свидетельств героических событий июля 1941-го. К сожалению, нет здесь грандиозного мемориального комплекса, как в Прохоровке, с музеем военной техники и величественной церковью, воздвигнутой в честь советских воинов, погибших на поле ратной славы в знаменитом танковом сражении в июле 1943-го. Здесь все гораздо проще: память о подвиге воинов 5-го и 7-го механизированных корпусов 20-й армии Западного фронта, принявших участие в танковом сражении под Сенно 6–10 июля 1941 года, увековечивает лишь памятник-танк ИС-3 (аббревиатура расшифровывается как "Иосиф Сталин"). Установлен он был три года назад. И каждый, кто разбирается в военной технике периода Второй мировой войны, не преминет отметить, что танк данного типа не мог участвовать в боях под Сенно, поскольку его начали выпускать гораздо позже. Но это, как говорится, к делу не относится. Есть еще скромный обелиск в память о погибших здесь воинах 7-го механизированного корпуса 20-й армии, выложенный из валунов на высоком берегу речки Черногостицы недалеко от Бешенковичей активистами школьных историко-патриотических отрядов. Ну, и конечно же – великолепная экспозиция в Сенненском историко-краеведческом музее.

Кстати.
Отдельные примеры ведения боевых действий под Сенно вошли в ряд специализированных изданий и изучаются при подготовке современных танкистов.

В бою у реки Черногостицы принимал участие командир 6-й артиллерийской батареи 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Яков Джугашвили, старший сын Иосифа Сталина. Там же сражался и лейтенант Рубен Руис Ибаррури, сын легендарного секретаря Компартии Испании Долорес Ибаррури.

Именно под Сенно советскими войсками впервые была опробована стрельба из 152- миллиметровой гаубицы по вражеским танкам прямой наводкой. Разрыв такого снаряда даже рядом с танком переворачивал его.

7 июля 1941 года фашисты предприняли несколько не имевших успеха контратак с целью завладения городом Сенно. И тогда немецкие танкисты придумали хитрость – пошли в атаку с прикрепленными к башням своих боевых машин красными флажками. Но и это им не помогло.

В начале 1960-х годов народный художник БССР В. Волков по воспоминаниям ветеранов написал картину "Бой под Сенно", которая находится в коллекции живописи Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны.

Тростенец – территория памяти и скорби

Память о трагических событиях Великой Отечественной войны в нашей стране увековечена во многих величественных монументах и мемориалах: "Хатынь", "Брестская крепость-герой", "Прорыв"… Уже совсем скоро, в будущем году, в этом скорбном перечне появится еще один адрес – мемориальный комплекс "Тростенец". Он станет данью нашей памяти более чем 200 тысячам человек, уничтоженных фашистами в 1941–1944 годах в Тростенецком лагере смерти.

Выступая на состоявшейся в начале июня нынешнего года церемонии закладки памятной капсулы на месте создания мемориального комплекса "Тростенец", Президент страны А.Г. Лукашенко отметил, что данный "мемориал должен стать объектом общеевропейского значения, раскрывающим античеловеческую сущность нацистской политики в отношении мирного населения Европы. Это будет дань памяти тем поколениям, на которые обрушились все тяготы и испытания ХХ века, место поклонения всех людей, которым дороги ценности гуманизма и мирное будущее".

Концлагерь Тростенец, расположенный когда-то под Минском (сегодня эта территория находится в городской черте), являлся крупнейшим лагерем смерти, созданным нацистами в оккупированных районах СССР, и стоит в одном черном ряду с такими широко известными фашистскими фабриками смерти, как Освенцим, Майданек, Треблинка. В Тростенце уничтожались советские военнопленные и мирные жители, евреи из Польши, Австрии, Германии, Чехословакии и некоторых других европейских государств, узники Минского гетто, участники Минского подполья...

Считается, что Тростенецкий лагерь смерти объединяет несколько мест уничтожения людей: сам концлагерь, урочище Благовщина, где проводились расстрелы, и урочище Шашковка, где происходило массовое сожжение трупов.

Обо всем этом писать скорбно, но нужно – ради памяти тех, кому было суждено остаться в Тростенце навсегда.

Трудовой лагерь

Захватив в конце июня 1941-го Минск, уже считавшие себя победителями фашисты сразу же принялись наводить в городе новый порядок. При этом, естественно, не забыли они и об обустройстве собственного быта, создании комфортных условий для своего безграничного господства над местными жителями. И одной из примет таких преобразований стал трудовой лагерь, созданный немцами под Минском, в окрестностях деревни Малый Тростенец, недалеко от Могилевского шоссе. Он появился на угодьях довоенного колхоза имени Карла Маркса и должен был обеспечивать захватчиков продуктами питания. Со временем руками узников, советских военнопленных, на огороженной колючей проволокой лагерной территории были построены мельница, лесопилка, слесарная, столярная, сапожная, портняжная и другие мастерские, также работавшие на удовлетворение нужд оккупационных властей.

Как вспоминали позднее чудом остав¬шиеся в живых бывшие заключенные Тростенецкого трудового лагеря, условия жизни у них были невыносимыми. Узники сначала размещались в сарае и погребах, позже они сами для себя построили бараки. Кормили пленников отходами с кухни. А работать им приходилось весь световой день…

Однако со временем специфику трудового лагеря в Тростенце гитлеровцы изменили, превратив его в фабрику смерти – место физического уничтожения подпольщиков и мирных жителей, арестованных в Минске и пригороде в ходе массовых карательных акций.

Архивы сохранили немало документальных свидетельств расправы немецко-фашистских захватчиков над своими жертвами. Вот одно из них, взятое нами из сборника архивных материалов "Лагерь смерти Тростенец", изданного в 2003 году: "Гестаповские ищейки ежедневно рыскают по городу, нет ли где советски настроенных людей, и по малейшему подозрению арестовывают целыми семьями с малыми детьми и стариками 70–80 лет, арестовывают целыми домами, кварталами. Так, 8–9 сент. 1943 г. оцеплена была Беломорская ул. и арестовано 40 семейств, на Арктической ул. – 86 семейств. Всех их вывезли в Тростенец, где расстреляли из пушек и полуживых закопали в ямы. В октябре 1943 г. было арестовано несколько семейств на улице Толстого, Пушкинском поселке, Грушевском и других местах г. Минска. Таких зверских расправ с мирным населением г. Минска не перечесть…" – сообщал 13 января 1944 года один из минчан (фамилия его в документе не названа) командиру разведгруппы Красной армии А. Лесному об имевшем место в начале сентябре 1943 года факте массового уничтожения жителей улиц Арктической и Беломорской города Минска.

Как свидетельствовал на проходившем в 1946 году в Минске судебном процессе бывший начальник полиции порядка Беларуси Э. Герф, представший в качестве обвиняемого в преступлениях против гражданского населения, данная карательная акция была проведена в связи с подрывом 6 сентября 1943 года подпольщиками столовой СД, а ее итогом стал арест и последующий расстрел в Тростенце 600 человек.

Спустя две недели, в ночь на 22 сентября 1943 года, в Минске был убит генеральный комиссар Беларуси В. Кубе. Полиция тут же с целью возмездия и усмирения непокорного города провела облавы. Арестованные гитлеровцами минчане, в том числе дети и старики, были вывезены в Тростенец и затем расстреляны. По признанию подсудимых на том же судебном процессе 1946 года, тогда было "схвачено и расстреляно 2 тысячи человек и значительное число заключено в концлагерь".

Жертвами фабрики смерти в Тростенце становились и узники практически всех организованных гитлеровцами в Минске застенков, и в первую очередь тюрьмы на улице Володарского и концлагеря на улице Широкой. После допросов и пыток их переправляли оттуда в Тростенец, где и расстреливали. Доподлинно известно, что именно такая судьба настигла известного в довоенном Минске врача, а в годы Великой Отечественной войны участника антифашистского подполья Е. Клумова, посмертно удостоенного в 1965 году звания Героя Советского Союза, а также активных подпольщиков Е. Зубковича, Е. Загорскую, О. Дерибо, В. Гудовича и многих других патриотов.

Последний документально зафиксированный факт уничтожения людей в лагере смерти Тростенец был в конце июня 1944 года. Именно тогда, за несколько дней до освобождения Красной армией столицы Беларуси, на территории лагеря в бывшем колхозном сарае было расстреляно, затем сожжено около 6,5 тыс. заключенных, привезенных из минской тюрьмы, расположенной на улице Володарского, и концлагеря на улице Широкой. Спаслись только двое – Степанида Савинская и Николай Валаханович.

"Мы по команде немцев вылезли из машины и тоже взошли на верх уложенных трупов, и нас начали расстреливать. Я упала, была легко ранена в голову. Я продолжала лежать на трупах до позднего вечера. Немецкие каты в этот день привезли в сарай еще 2 машины с женщинами, которые были расстреляны на моих глазах. Там были и дети от 3 до 10 лет. Вечером, облив дрова бензином, немцы подожгли сарай с той стороны, где лежали расстрелянные женщины и дети, и сами отошли. Я решила – зачем я буду живая гореть и начала выбираться…" – так позже рассказывала об обстоятельствах своего спасения Степанида Ивановна.

Благовщина

Согласно антисемитской политике нацистской Германии, 11 млн евреев Европы подлежали уничтожению. Свои планы по "окончательному решению еврейского вопроса" гитлеровцы начали разрабатывать еще летом 1941-го, а официально они были закреплены положениями так называемого Ванзейского протокола, подписанного германским руководством 20 января 1942 года в Берлине на вилле Марлир, расположенной на берегу озера Ванзее. "В ходе практического осуществления окончательного решения еврейского вопроса Европа будет прочесана с запада на восток", – говорилось в документе, положившем начало широкомасштабному Холокосту. Для этих целей предусматривалось создание гетто для сосредоточения и изоляции евреев и последующая их депортация в лагеря уничтожения, цепь которых со временем и была выстроена: Освенцим, Майданек, Треблинка... Самым восточным пунктом в этом трагическом списке стал лагерь смерти Тростенец под Минском.

Осенью того же 1941 года урочище Благовщина – местность рядом с деревней Малый Тростенец – приглянулась фашистам для создания еще одной фабрики смерти – лагеря для массового уничтожения евреев. Как свидетельствуют архивные источники, материалы Минской областной комиссии содействия в работе Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК) и воспоминания свидетелей тех трагических событий, фашистские нелюди придумали довольно своеобразный способ лишения жизни своих ни в чем не повинных жертв.

В довоенное время на 9-м километре Могилевского шоссе располагался дорож¬но-строительный участок, к которому из Минска была подведена железнодорожная ветка. По ней в эшелонах гитлеровцы привозили сюда мирных граждан еврейской национальности, предлагали им выйти из вагонов, переписывали их ценные вещи, выдавали копии квитанций. Одним словом, до последнего момента оккупантами поддерживалась видимость переселения массы людей на новое место жительства с предоставлением им работы. Но затем большинство из них на автомашинах черного цвета с плотно закрытым кузовом перевозили в Благовщину…

Вот как описывал этот процесс начальнику особого отдела бригады "Народные мстители" Н. Иванову М. Брейтман – служащий 46-го полицейского батальона, арестованный партизанами в апреле 1943 года: "…Эшелон с евреями… останавливался за километр от Тростенецких лагерей. Из города приезжали машины с начальством и крытые машины, так называемый "черный ворон". Эти машины направлялись сперва к эшелону, перевозили оттуда все имущество, потом перевозили в лагерь (трудовой лагерь. – С.Г.) тех людей, которые отобраны работать, а остальных, какова судьба остальных, сердце обливается, когда вспоминаешь их участь. До такого зверства могут додуматься только проклятые гитлеровцы. Их сажали в крытые машины (черный ворон), машины плотно закрывались, через трубу отработанный газ пропускался прямо в машину. Их возили километров за 8–10 дальше от лагеря по Могилевскому шоссе, там выгружали готовые трупы и бросали в ямы, заранее приготовленные, и тут отправляли свою "хозяйственность и экономию", если более верно выразиться – свою жадность. Они с трупов снимали все, вплоть до нижних рубашек".

 В свою очередь, из материалов Минской областной комиссии содействия в работе ЧГК видно, что жертвами фабрики смерти в Благовщине были как "мирные советские граждане" из Минского гетто, так и "иностранные евреи, которых привозили в Минск в специальных транспортах". Кстати, первый эшелон, которым было доставлено 990 человек, прибыл сюда из Германии из города Гамбурга 10 ноября 1941 года. Большую часть людей сразу отправили на уничтожение, оставшихся разместили в Минском гетто, где с лета 1941 года находилось около 80 тыс. местных евреев. До конца ноября 1941 года прибыло еще шесть эшелонов из Германии, Чехословакии и Австрии. Весной 1942 года депортация евреев из Западной Европы возобновилась. По некоторым данным, еще 16 эшелонов примерно по тысяче человек в каждом прибыло в Минск до наступления зимы.

Считается, что в общей сложности в Благовщине погибли примерно 150 тыс. человек: по приблизительным подсчетам, советские военнопленные – около 60 000; узники Минского гетто – более 50 000; депортированные европейские евреи – более 20 000; горожане, арестованные за саботаж, помощь партизанам, из лагеря СД на улице Широкой – 15 000; евреи, депортированные из других районов Беларуси, – более 3000.

Шашковка

Осенью 1943 года, когда Красная армия приблизилась к Беларуси и в определенной мере стал очевиден исход войны, гитлеровцы начали работы по ликвидации следов своих преступлений. Около соседней с урочищем Благовщина деревни Шашковка в спешном порядке ими было сооружено новое место массового уничтожения: большая яма, превращенная в печь крематория. Особая команда СД, используя труд заключенных минской тюрьмы, раскопала и сожгла в ноябре – декабре 1943 года около ста тысяч трупов расстрелянных в урочище Благовщина. Жители близлежащих деревень должны были доставить к назначенному месту несколько тысяч кубометров дров. Причем во время этой работы продолжались доставка партиями и уничтожение людей из Минска. Их расстреливали здесь же, на месте, а тела жертв фашисты уже не закапывали в предварительно вырытые траншеи – сразу же кремировали в яме-печи.

Свидетель тех событий Анна Борисова, жительница деревни Малый Тростенец, вспоминала: "Когда привозили людей для сжигания в печи, я работала на полевых работах в оранжерее. Имела возможность видеть эти ужасы… Люди явно не знали, куда их везут, потому что ехали в относительно спокойном состоянии. Машины останавливал Ридер (заместитель коменданта Тростенецкого лагеря смерти. – С.Г.), становился на ступеньку и заворачивал, приказывал выходить. Тогда люди уже догадывались, кричали и плакали. Все заканчивалось быстро, через полчаса снова становилось тихо вокруг…"

Как это происходило, подробно рассказал в своих показаниях следствию один из палачей Адольф Рюбе: "Костры сооружались следующим образом: сначала параллельно укладывали два бревна длиной 6–8 м на расстоянии 6 м друг от друга. Затем поперек ложились еще два бревна также на расстоянии 6 м друг от друга. На них укладывался слой сухого жердняка, затем снова два бревна в 6 м друг от друга. Промежуток плотно заполняли трупами. Потом снова слой сухого жердняка. На него снова два бревна. Промежуток затем снова заполняли трупами. И так продолжали дальше, пока конструкция не достигала высоты 3–4 м. Если сооружение получалось особенно большим, внутри оставляли место для дымоотвода.

В первое время конструкцию после возведения поливали бензином или соляркой. Но так тела горели медленно и сгорали не полностью, в целях ускорения процесса сжигания тел мы начали поливать зажигательной жидкостью каждый слой трупов, так что вся конструкция была ею пропитана".

Когда же костер сгорал дотла, рабочие должны были перемалывать остатки костей и отсеивать из пепла золотые зубы и украшения, которые пополняли копилку драгоценностей палачей.

В июле 1944 года Минская областная комиссия содействия в работе ЧГК произвела обследование мест казни в Шашковке и в Благовщине, где были обнаружены 34 ямы-могилы, замаскированные хвойными ветками. Некоторые из них достигали в длину 50 метров. "При частичном вскрытии нескольких могил на глубине 3 метров были найдены обугленные человеческие кости и слой пепла толщиной от 0,5 до 1 метра. Под слоем пепла находилась темно-бурая жидкость. В некоторых ямах на дне были обнаружены вместе с костями обугленные бревна и рельсы. Вокруг ям находилось множество гребенок, зубных протезов, кошельков, котелков и других вещей личного пользования".

Уже во время работы экспертов Чрезвычайной государственной комиссии с целью личного ознакомления с масштабами трагедии фабрику смерти в Тростенце посетили деятели искусств Беларуси. Среди них был и писатель Михась Лыньков, который затем в газете "Звязда" от 6 сентяб¬ря 1944 года передал свои впечатления от этого скорбного места следующим образом: "У першыя дні ліпеня гэтага года нам давялося пабыць у Трасцянцы на тэрыторыі былога нямецкага канцэнтрацыйнага лагера. Тое, што ўбачылі мы там, на доўгія гады застанецца для нас цяжкім кашмарам. Мы чулі пра нямецкія зверствы, мы даведваліся ад жывых сведак пра жахлівыя злачынствы нямецкіх людаедаў. Мы чыталі аб гэтых злачынствах у нашых газетах. Але ўбачанае намі на ўласныя вочы далёка перавышала ўсё чутае, усё чытанае. Мы ўбачылі агромністы касцёр чалавечых цел. Гарэлі тысячы людзей, нашых блізкіх, нашых родных, нашых пакутнікаў і герояў, тысячы мужных сыноў і дачок нашага народа. Сярод забітых і замардаваных людзей мы знаходзілі і бездапаможных жанчын, і сівых старых, і толькі-толькі начынаўшых жыць слаўных юнакоў і дзяўчат. І жудасцю агарнуліся нашыя сэрцы, калі мы ўбачылі сярод забітых знявечаныя кулямі і агнём целы маленькіх дзяцей…".

Согласно показаниям свидетелей, считается, что в кремационной печи, расположенной в урочище Шашковка, кроме сожжения тел, которые доставались из раскопов могил, было уничтожено еще приблизительно 50 тыс. человек.

Забвению не подлежит

Первый шаг к увековечению памяти жертв Тростенецкого лагеря смерти сделали 3 сентября 1944 года, когда были захоронены останки сожженных людей. Как свидетельствует тогдашняя периодика, свыше 10 тыс. человек, жителей Минска и близлежащих деревень, приняли участие в той траурной церемонии. Спустя 12 лет, в 1956 году, Советом Министров Белорусской ССР было принято решение о разработке проекта мемориала у деревни Малый Тростенец Минского района. Однако на практике данный документ воплощен не был. Более того, именно в то время случился трудно объяснимый казус – на части территории бывшего концлагеря получила "прописку" минская городская свалка. Благородные же намерения по увековечению памяти жертв Тростенецкого лагеря смерти были исполнены частично, они ограничились лишь установкой в 1963 году у деревни Большой Тростенец памятника с Вечным огнем и двух памятных знаков: в 1965 году – на месте бывшего колхозного сарая, в котором были сожжены 6,5 тыс. человек, и в 1966 году – в урочище Шашковка, где располагалась яма-крематорий.

После распада СССР в независимой Беларуси снова вернулись к теме Тростенца. В 1994, 1999 и 2002 годах на уровне Совета Министров был принят ряд документов, направленных на активизацию работы по созданию мемориального комплекса "Тростенец". Они предусматривали разработку концепции, проведение научно-исследовательской работы, определение охранных зон будущего мемориала и т.д. На всех этапах эта работа велась по-разному и, отметим, не без шероховатостей. Но как бы то ни было, логическим завершением всех этих стараний явилась именно закладка памятной капсулы, давшая старт созданию мемориального комплекса "Тростенец".

Интересно, что концепция архитектурного решения будущего мемориала стала итогом работы сразу двух творческих групп, что в общем-то редкость при осуществлении подобного рода проектов. Несколько лет назад столичное предприятие "Минскпроект" получило заказ на разработку первой очереди строительства мемориального комплекса "Тростенец". Предусматривалось, что она разместится на 60-гектарной территории, там, где располагались сам лагерь смерти, кремационная яма-печь и захоронения жертв. Однако, как оказалось позже, расположенное несколько в стороне от основного места предполагаемых работ урочище Благовщина, где происходили не менее трагические события, в этот проект не вошло. И тогда коллектив творческой мастерской заслуженного архитектора, дважды лауреата Государственной премии Беларуси, лауреата Ленинской премии, одного из авторов мемориального комплекса "Хатынь" архитектора Леонида Левина предложил конкретную концепцию мемориала "Благовщина" как части всего комплекса "Тростенец". Необходимо отметить, что Леонид Менделевич лично работал над проектом, в основу которого легла его творческая и нравственная идея. В начале марта нынешнего года мэтра белорусской архитектуры не стало, но его дело не остановилось, теперь задумки отца по мемориализации Тростенца продолжает дочь – архитектор Галина Левина.

Разработки мастерской Л. Левина оказались заслуживающими внимания, и властями Минска было принято решение создать объединенный коллектив, чтобы свести их вместе с предложениями авторского коллектива "Минскпроекта", который возглавляет научный руководитель Анна Аксенова. В помощь архитекторам также был сформирован научно-консультационный совет, в который вошли историки и специалисты ведущих музеев страны.

Что же будет представлять собой мемориал, строительство которого запланировано провести в несколько этапов? Начнется он с "Дороги смерти", вдоль которой и сегодня еще растут тополя, посаженные когда-то узниками лагеря. Чтобы акцентировать внимание на этом страшном пути, архитекторы предложили на мощении сделать черные следы от человеческих ног – следы из прошлого, уходящие в вечность. Эта дорога приведет посетителей к стеле с планом-схемой мемориального комплекса и исторической информацией о лагере смерти. Далее маршрут ведет к "Вратам памяти" – главному монументу мемориала. Он напоминает старый черно-белый снимок узников, смотрящих на нас из военного времени. Их тела переплетены с конструкцией самого ограждения. В то же время это врата в никуда, они ничего не закрывают и стоят одни, без забора, как символ чего-то непостижимого. Монумент установят в самой высокой точке местности, чтобы он хорошо просматривался со всей территории комплекса.

 "Яму-печь" обозначат двумя уложенными крестом бетонными балками, черными от копоти. Они будут нависать над огромным рвом. Еще одно место гибели людей – колхозный сарай, где за три дня до освобождения Минска были расстреляны, а затем сожжены 6,5 тыс. человек. На этом месте появится памятный знак с информацией, обозначат и контуры сарая, чтобы таким образом указать размеры этой страшной братской могилы.

Архитекторы также предлагают специальными элементами напомнить о 260 лагерях смерти, находившихся на территории Беларуси. Тогда Тростенец станет символом всех концентрационных лагерей нашей страны, как в свое время Хатынь стала символом сожженных деревень.

В какой-то мере осложняющим фактором создания концепции мемориального комплекса "Тростенец" являлся тот факт, что его территория оказалась разъединенной – бывшее урочище Благовщина отрезано Могилевским шоссе. Чтобы связать разрозненные части комплекса, архитекторы предложили вдоль автострады от улицы Селицкого сделать пешеходную дорожку, повторяющую путь узников, которых вели из Тростенца в Благовщину. Ее длина без малого 3 км. Этот путь для очень многих людей стал последним, о чем и напомнят скульптурные композиции, расположенные вдоль него.

В конце дорожки под проезжей частью Могилевского шоссе сделают пешеходный тоннель, по которому можно выйти на противоположную сторону. Возле тоннеля еще один символический памятник – входные ворота с надписью "Тростенец". В их прое¬ме – скульптурные изображения узников.

Мемориальная часть в Благовщине будет начинаться с "Площади Жизни". Она, как, впрочем, и другие элементы этой части мемориала, метафорична. Например, установленная здесь же скульптурная композиция "Чемоданы" будет символизировать связь человека с домом и привычной жизнью. Одновременно это – брошенные вещи, за которыми уже никто не вернется. Далее путь пройдет через "Вагоны памяти", внутри которых предполагается разместить имена погибших в Тростенце людей. Следующий шаг – метафорические скульптуры, которые зодчие назвали "Парадокс", чтобы образно обозначить то, что здесь происходило. Для попавших в лагерь людей весь мир перевернулся, сломались привычные отношения: человек поднял руку на человека, мужчина – на женщину, на ребенка... Это отражено в композициях – перевернутый дом, дерево вверх корнями. Они располагаются вдоль последнего пути, который приводит на "Площадь Смерти". Именно вблизи этого места были обнаружены 34 массовых захоронения. Авторы проекта предлагают увековечить здесь память о погибших в Тростенце символическими свечами.

…Пока мемориальный комплекс "Тростенец" существует только в проектах, которые, несомненно, осуществятся: планируется, что его первая часть будет готова к 9 мая 2015 года. Не станем торопить время, а лишь отметим: Тростенецкий мемориал призван не только хранить память о погибших здесь людях, но и должен служить напоминанием будущим поколениям о трагических событиях, которые никогда не должны повториться. Он станет символом боли и скорби для людей разных национальностей и вероисповеданий, предостережением против возрождения безумных идей превосходства одних народов над другими.

Кстати

В европейских архивах сохранились списки с именами большинства уничтоженных нацистами в Тростенце граждан Европы. Из тысяч жертв Тростенецкого лагеря смерти из числа советских граждан известны фамилии около 600 человек, среди них 400 узников Минского гетто и 50 участников Минского подполья.


Кстати

Оккупационная дирекция железных дорог составляла графики следования поездов из европейских городов в Минск с расчетом, чтобы они прибывали в конечный пункт в любые дни недели, за исключением пятницы, субботы и воскресенья. В случае опоздания такие составы задерживались в Барановичах, Столбцах или Койданове.


Кстати

Некоторое время при лагере существовал детский дом, в котором содержали сирот, вывезенных из пристоличного поселка Ратомка. Дети были предоставлены сами себе. Жили в сарае без окон, спали на гнилой соломе. Бывший детдомовец минчанин Николай Норейко  свидетельствует: "Нас погрузили на машины и привезли в Тростенец. Построили, стали отбирать: евреев – в одну сторону, белорусов – в другую. Кормили только хлебом, размоченным в воде… Кровь брали для своих солдат…"


Кстати

Некоторые нацистские преступники, орудовавшие в Тростенце, не понесли наказания. Так, унтершарфюрер CC Генрих Эйхе, который в 1942–1943 годах являлся комендантом лагеря, после бегства в Аргентину считается пропавшим без вести.  bА дело Герхарда Майвальда – он тоже какое-то время возглавлял комендатуру в Тростенце –  в 1970 году было прекращено "из-за недостаточности доказательств".

Плацдарм памяти

Времени, как известно, подвластно все: даже, казалось бы, незыблемые сверхматерии и те не могут устоять под его натиском и превращаются в пыль. И одна лишь человеческая память способна противостоять забвению, хранить воспоминание о событиях минувших дней.

Вблизи Заславля, прямо у дороги, ведущей в Молодечно, расположен уникальный объект — историко-культурный комплекс "Линия Сталина". Он создан девять лет назад на основе восстановленных фортификационных сооружений бывшего Минского укрепрайона и представляет собой музей под открытым небом, посвященный военной истории Беларуси, к которой, в прямом смысле этого слова, можно прикоснуться руками. Ведь выставленные здесь экспонаты в подавляющем большинстве хранят память как о событиях Великой Отечественной войны, так и о предвоенном времени, когда вдоль бывшей западной границы Советского Союза возводилась оборонительная линия — плацдарм для истребительного отпора врагу, который посягнул на завоевания первого в мире рабоче-крестьянского государства.

Этот военный объект был внушительный не только своей длиной — 1835 километров, от Карельского перешейка до одесского побережья Черного моря, но и оснащением: он насчитывал свыше 4.000 долгосрочных огневых точек (дотов), которые объединялись в 23 укрепленных района. Как и строительство многих других грандиозных объектов 1930 годов в Советской стране, возведение системы оборонительных сооружений связывалась с именем главы государства Иосифа Сталина. И хотя официально имя советского вождя за западным оборонительным плацдармом СССР закреплено не было, именно под названием "Линия Сталина" он вошел в энциклопедии и анналы военной истории.

Необходимо отметить, что линия Сталина — далеко не единственные в своем роде укрепрайоны. В далекие уже 1920-30 годы военные теоретики всерьез считали, что подобного рода сооружения способны предотвратить нападение одного государства на другое. Так, французы построили свою знаменитую линию Мажино и вторую, может быть, несколько менее известную линию Даладье, немцы отгородились от мира линией Зигфрида, финны выстроили неприступную линию Маннергейма, у греков была линия Метаксаса...

Линия Сталина, естественно, не могла миновать Беларусь — один из главных западных форпостов Советского Союза. На территории нашей страны было оборудовано более тысячи дотов и других оборонительных сооружений, которые входили в состав четырех укрепленных районов — Полоцкого, Минского, Слуцкого и Мозырского. Все они к концу 1938 года были введены в строй и, находясь в полной боевой готовности, являлись довольно сильным оборонительным плацдармом. Однако после присоединения в сентябре 1939-го к БССР Западной Беларуси и переноса государственной границы в район Бреста и Белостока объекты белорусских укрепрайонов, по ошибочному мнению высокого военного командования, стали неактуальными, и их было решено законсервировать, предварительно сняв с большинства из них вооружение.

Когда же началась Великая Отечественная война, белорусский участок линии Сталина не смог в полной мере выполнить возложенные на него задачи: лишь отдельные оборонительные сооружения, расположенные на территории бывшего Заславского и Дзержинского районов, были использованы красноармейцами для сдерживания натиска гитлеровцев на Минск.

Особенно ожесточенные бои шли у Заславля. Немцы поначалу захватили этот город, но именно опираясь на огневую поддержку дотов, красноармейцы выбили их из Заславля и удерживали этот стратегический населенный пункт более двух дней.

Еще дольше сдерживали немецкую группу генерала Гота, наступающую на Минск из-под Вильнюса, в составе которой было около тысячи танков, доты, построенные близ Радошковичей. В ряде районов, сковывая силы врага, советские воины продержались в оборонительных укреплениях более недели. А отдельные доты Мозырского укрепрайона сражались с захватчиками вплоть до августа 1941 года. Немцы расстреливали их из артиллерийских орудий, пытались достать огнеметами, травили газами… Но даже после этого в дотах линии Сталина продолжали сражаться — в годы оккупации многие из них использовали белорусские партизаны, проводя свои боевые операции по уничтожению врага. В послевоенное же время бывшие бастионы стали не нужны, и о них просто забыли, оставив на произвол судьбы.

Первыми осознали, что укрепления "Линии Сталина" имеют довольно большое значение в нашей истории, сотрудники историко-культурного музея-заповедника "Заславль", которые при поддержке местного горисполкома в начале 2000-х восстановили один из заброшенных дотов. А вскоре их примеру последовали и инициаторы с благотворительного фонда помощи воинам-интернационалистам "Память Афгана". Заручившись поддержкой со стороны руководства страны, они взялись за реставрацию комплекса оборонительных сооружений, расположенных неподалеку от того же Заславля, между деревнями Горошки и Лошаны Минского района.

— Основной смысл создания историко-культурного комплекса "Линия Сталина" отнюдь не прославление имени и дел вождя народов, — говорит председатель фонда Александр Метла. — Мы в первую очередь отдаем дань памяти тем, кто строил этот оборонительный форпост, а также всем красноармейцам, кто в первые дни Великой Отечественной войны геройски погиб в неравных боях с врагом на подступах к белорусской столице.

Понятно, что восстанавливать весь участок оборонительной линии не было смысла: в одном только Минском укрепленном районе, который тянулся от г. п. Плещеницы до села Могильно Узденского района, насчитывалось около трех десятков дотов. В основном это были трехамбразурные пулеметные сооружения. Местами их дополняли двухэтажные железобетонные артиллерийские капониры на две или четыре пушки. Поэтому и решено было "вернуть к жизни" лишь четыре оборонительных сооружения бывшего Минского укрепрайона и установить там образцы стрелкового оружия предвоенной поры. А заодно включить в общий комплекс и ряд других, нехарактерных для бывших укрепленных районов, объектов: солдатские окопы и командные блиндажи, соединенные траншеями, противотанковые заграждения, "временный" мост для переправы техники через специально вырытый водоем, а также экспозиции военной и инженерной техники как нынешней, так и времен Великой Отечественной войны.

Что же касается некоторого оборудования, отдельных частей бронеобъектов и образцов вооружения, то их собирали почти по всей Беларуси. По словам А. Метлы, энтузиасты фонда обследовали все доты и другие оборонительные сооружения, которые, пусть в полуразрушенном виде, но еще существуют на территории нашей страны. И кое-чем удалось-таки разжиться: например, из-под Полоцка доставили 22-тонный наблюдательный колпак, который являлся частью противотанковой огневой точки. Что-то нашлось в других музеях, многим поделилось Министерство обороны, на складах которого как раз и хранились некоторые предвоенные раритеты.

Сегодня в экспозиции музея насчитывается более 170 крупных экспонатов, не считая образцов стрелкового оружия, военной формы и амуниции, различных документов. На площади около 32 гектаров располагаются не только образцы полевой фортификации — четыре дота, дзот, блиндажи, траншеи, окопы, противотанковые рвы и другие виды инженерных заграждений, но и четыре площадки, на которых представлены оружие и военная техника времен Великой Отечественной войны и послевоенных лет. Следует отметить, что "Линия Сталина" играет роль не только музея. Кроме обычных экскурсий, здесь регулярно проводятся театрализованные представления по реконструкции "боевых действий" времен Великой Отечественной войны, Дни призывников, чествования ветеранов, воинов белорусской армии, профессиональные праздники различных силовых структур, молодежные и международные акции. Здесь можно интересно провести свой досуг и не только узнать историю и ознакомиться с военной техникой и оружием, но и отведать солдатской каши в кафе "На привале", покататься на лодках или квадроциклах, проверить меткость глаза и твердость руки, стреляя из охолощенного исторического оружия,  пройтись по асфальтированным дорожкам и подышать свежим воздухом.

… Уже в самом конце своего знакомства с "Линией Сталина" наше внимание привлекли два подростка, которые обживали экспозицию военной техники. Один из их, который постарше, признался, что они, путешествуя с родителями из столицы в Сморгонь, специально попросили их остановиться здесь, чтобы своими глазами увидеть оружие и технику, которыми для всех нас в грозные 1940-е добывалась мирная жизнь. В мальчишечьих глазах были исключительная радость и неподдельный восторг и ни капли страха, который на нашу землю принесла самая короткая ночь огненного 1941-го.

КАК ЭТО БЫЛО

— Нас в доте было двадцать два человека. Двадцать воинов и две женщины, жены наших командиров. Дот представлял собой четырехпушечную батарею 76-миллиметровых орудий, т. е. два огневых взвода, командирами которых были участники финской кампании младшие лейтенанты Петрочук и Рощин. Помню, накануне первого боя позвонили из штаба и предупредили, чтобы гарнизон был готов к возможной схватке с фашистами. Могут атаковать и танки. Поэтому с самого рассвета мы внимательно следили за местностью. У перископа постоянно дежурили то младший лейтенант Рощин, то я, то рядовой Женжеро (в начале войны ему было присвоено звание младшего сержанта, а мне — заместителя политрука). Все воины нашего небольшого гарнизона были в готовности номер один.

— Вижу фашистские танки на старом тракте Минск—Вильнюс, — доложил младший сержант. — Всего шесть машин. Ориентир справа — топографический знак, слева — крайнее дерево опушки леса.

— Первое и второе орудия! Бронебойными! Заряжай! — подал команду младший лейтенант Петрочук (он командовал огневиками). Наводчики быстро поймали в перекрестие прицела передние машины.

Дот содрогнулся от одновременного залпа двух орудий и наполнился пороховым дымом.

— Молодцы! — прокричал  Женжеро. — Оба снаряда попали в цель.

От первых снарядов два вражеских танка загорелись. Не прошло и десяти минут, как еще два танка остановились на шоссе с перебитыми гусеницами. Очередным залпом у одного из них артиллеристы сбили башню, а другой подожгли. Остальные развернулись и ушли в укрытие.

В тот день мы отбили несколько атак гитлеровцев. Ни одна вражеская машина не прошла по дороге к Минску. Утром после артиллерийского обстрела фашисты ринулись в атаку. Но вскоре отступили, направив на дот свои бомбардировщики.

В результате ожесточенного налета были уничтожены кухня, склад с продовольствием, командирский домик, "красный уголок", силовая установка, питавшая дот электроэнергией, запас бензина для движка. Для гарнизона наступило тяжелое время: не работала вентиляция, прекратилась подача воды. Бойцам гарнизона пришлось вести бой в кромешной темноте, без воды и еды (если не считать мешка сухарей да полмешка сахару). В верхних казематах скопилось столько пороховых газов, что воины стали задыхаться. Младший лейтенант Петрочук приказал всем, кто не вел огонь по врагу, находиться в нижних казематах. Но и там не было спасения от дыма. Вдобавок ко всему кончались снаряды.

Когда стемнело и вражеские атаки несколько утихли, младший лейтенант Петрочук послал рядовых Мышака, Синицына, Дергачева и меня в деревню Мацки, чтобы мы достали у крестьян керосиновые лампы или фонари, продукты и перевязочный материал, так как в доте появились раненые.

Осторожно подползли к крайним домам деревни, но они оказались пустыми. Мы в следующие — и те пустые. Вся деревня будто вымерла. Как мы обрадовались, встретив в одном из домов старую женщину! От нее узнали, что все жители деревни попрятались в убежища, с ее помощью отыскали колхозного бригадира. Рассказали ему, что в доте нет света и пищи, не работает вентиляция, к концу подходят запасы снарядов,  появились раненые, а перевязочных материалов нет. Бригадир внимательно выслушал и пообещал помочь. Часа через полтора жители деревни Мацки собрали около десятка керосиновых ламп и фонарей "Летучая мышь", хлеб, сало, несколько простыней для перевязки, бидоны с молоком. Все это было доставлено в дот. А колхозник Николай Стасевич всю ночь с нашими бойцами подвозил на лошади к доту снаряды с запасного склада.

Видя такую заботу местных жителей, наши бойцы поклялись драться с врагом до последнего снаряда, до последнего патрона и не пропустить гитлеровцев к Минску…

(Из воспоминаний бывшего заместителя политрука Филиппа Рябова об обороне четырехорудийного  артиллерийского капонира №06  у деревни Мацки).

Что еще посмотреть?

Посещение историко-культурного комплекса "Линия Сталина" просто необходимо совмещать с ознакомлением с историко-культурным музеем-заповедником "Заславль". Он представляет собой уникальную территорию исторического центра города с сохранившимися памятниками архитектуры и археологии X–XIX вв. и музейными объектами:

— Городище "Замэчак" — руины укрепленного поселения, крепости, построенной в последней четверти Х века по указу князя Владимира Святославовича как форпост северо-западных рубежей его державы.

— Мемориальный знак в честь 1000-летия христианства в Беларуси, установленный на городище "Замэчак" в 1992 году.

— Городище "Вал", известное также как руины Заславского замка ХІ-ХІІ веков.

— Спасо-Преображенская церковь, построенная в конце ХVI века, как кальвинистский сбор.

— Костел Рождества Пресвятой Девы Марии, построенный в конце ХVIІІ века.

— Дворцово-парковый комплекс магнатов Пшездецких, построенный в конце ХVIІІ века.

— Музейно-выставочный комплекс историко-культурного музея-заповедника "Заславль" с его уникальными постоянными экспозициями "Музыка вячорак", знакомящая с музыкальными традициями белорусских деревень и местечек, и "Маляваныя дываны", включающая неповторимые по колориту датируемые 1930–50 годами рисованные ковры известного художника Язэпа Дроздовича и самобытной мастерицы со Слутчины Алены Киш.

— Тематические музеи "Хата завозніка", "Млын", "Кузня".

— Музей "Дот".

— Музей для детей (взрослым также будет интересно) мифологии и леса.

— Памятник Рогнеде и Изяславу.

— Памятник основателю города князю Изяславу — открыт в сентябре 2014 г. во время празднования Дня белорусской письменности.

Огненная ночь в Осиповичах

Глубокой ночью 30 июля 1943 года мощный взрыв сотряс Осиповичи. Разбуженные им горожане в спешке стали покидать свои дома. Взор каждого из них в тот момент был направлен в сторону железнодорожной станции – там бушевал огненный смерч, взвивались в небо облака черного дыма, рвались авиабомбы, артиллерийские снаряды, противопехотные мины и прочие боеприпасы...

Весь этот Армагеддон длился на протяжении десяти часов, и его разрушительные последствия находящиеся в городе немецко-фашистские захватчики ощущали еще долго, вплоть до полного их изгнания Красной армией с Осиповичской земли в конце июня 1944 года.

Гораздо позже, в 1970 году, почти через 30 лет после этого события, в интервью популярному в Советском Союзе молодежному журналу "Смена" Пантелеймон Пономаренко, бывший первый секретарь ЦК КП(б)Б, в годы Великой Отечественной войны начальник Центрального штаба партизанского движения, отмечал: "Если бы речь шла о самой выдающейся операции, совершенной одним человеком, я бы, не задумываясь, ответил: уничтожение четырех военных эшелонов на станции Осиповичи в июле 1943 года. Их взорвал комсомолец Федор Крылович…".

Сама же эта боевая операция, кстати, признанная военными историками наиболее крупной диверсией на железнодорожном транспорте в годы Второй мировой войны, стала логичным результатом непримиримой борьбы с врагом, которую вели в Осиповичском районе и на соседних с ним территориях партизаны и подпольщики. Так, уже в июле 1941 года в данном регионе был сформирован первый партизанский отряд во главе с председателем Осиповичского райисполкома Николаем Королевым, а вскоре и в Осиповичах начало действовать подполье, одним из организаторов которого как раз и стал потомственный железнодорожник Федор Андреевич Крылович.

В том, что на переднем крае конспиративной борьбы с врагом оказался именно этот человек, нет ничего удивительного. По воспоминаниям его боевого соратника Леонида Верещагина, живущего и поныне в Осиповичах, "Федора знали и любили в городе. Высокого роста, широкоплечий, он был необыкновенно подвижным, общительным, смелым и решительным парнем... Те, кто помладше, стремились подражать ему. Для нас слово Федора было законом". Более того, к началу Великой Отечественной войны у него за плечами уже имелся определенный опыт участия в боевых действиях: в 1937 году после окончания школы связистов в Ульяновске он был призван в Красную армию и в составе мотострелкового полка воевал сначала на Дальнем Востоке – на Халхин-Голе и у озера Хасан, а затем был переправлен на противоположный театр военных действий Советского Союза – на войну с Финляндией. В 1940 году он возвратился в Осиповичи и вернулся на свое прежнее место работы – на железнодорожную станцию.

Когда же стало известно о нападении Германии на СССР, сержант запаса Ф. Крылович вместе со своими друзьями явился в военкомат. Однако в мобилизации ему было отказано – на работников железной дороги в то время накладывалась бронь. В первые дни войны, естественно, никто не знал, насколько интенсивно враг будет продвигаться на восток. Поэтому специалистам железнодорожной инфраструктуры предписывалось выполнять свои служебные обязанности. Осиповичи же были крупной узловой станцией, через которую проходила эвакуация, и работы по обеспечению бесперебойного прохода составов хватало всем.

30 июня в Осиповичи вошли фашисты, и Федор со своими товарищами-путейцами предпринял попытку покинуть город. Однако сделать им это не удалось, поскольку враг отрезал пути отступления. Особо унывать по этому поводу Ф. Крылович не стал. Он твердо верил в мощь советского оружия и был уверен, что не сегодня завтра Красная армия вернется и его труд на железной дороге будет снова востребован. Фашисты же довольно быстро выявили всех оставшихся в городе железнодорожников и заставили работать на себя. Среди них оказался и Ф. Крылович, который был зачислен электромонтером в бригаду станционных электриков.

Но время шло, а ожидания не оправдывались. Особой охоты трудиться на врага у Федора не было. Тогда он и решил использовать свою работу как прикрытие в борьбе с фашистами и влился в ряды одной из стихийно созданных из железнодорожных рабочих групп сопротивления. Каких-либо серьезных организованных действий осиповичские подпольщики поначалу не предпринимали, занимались саботажем: сыпали песок в буксы колес, повреждали цилиндры у паровозов. Федор, имевший навыки радиолюбителя и армейскую специальность связиста, собрал радиоприемник. В доме Крыловичей подпольщики слушали передачи из Москвы, записывали сводки о боевых действиях на фронте и распространяли их в виде листовок. Помогал им в этом и отец Федора – Андрей Андреевич. Со временем подпольщики вышли на связь с партизанами и стали выполнять их задания, снабжали народных мстителей разведданными, передавали им лекарства и амуницию.

В начале июля 1943 года уполномоченный ЦК ЛКСМБ, секретарь Могилевского подпольного обкома комсомола Петр Воложин, прибывший незадолго до этого в расположение 1-й Бобруйской партизанской бригады, в своем письме секретарю ЦК ЛКСМБ Кириллу Мазурову рапортовал: "О подполье. Имел свидание. Подобрался замечательный парень. Он у меня уполномоченный по г. Осиповичи – Крылович Ф.А. ...Он по моему поручению организовал 9 комсомольских организаций по 3–4 человека… Этот Крылович Федя… энергичный и инициативный, исполнительный. Вот что он проделал за свое пребывание в Осиповичах: кроме этих 9 организаций, у него есть еще 11 человек диверсантов и 5 распространителей литературы. Состав – комсомольцы и молодежь. Друг с другом они не связаны. Эта группа уничтожила за свое существование 21 цистерну с горючим, 13 платформ с горючим. Выведено из строя 38 электромоторов, дизель электростанции выведен на 6 месяцев… переправил в партизанские отряды 52 человека молодежи. Парень хорошо знает работу подполья, конспирации. Поставил перед ним ряд новых задач и основное – активизация действий созданных организаций".

Скорее всего, тогда же с Ф. Крыловичем была оговорена и возможность диверсии на железнодорожной станции. По крайней мере, об этом можно судить по характеру известных по архивным источникам действий вожака комсомольцев Могилевщины. Так, в середине июля 1943 года П. Воложин встретился с командованием спецотряда Наркомата госбезопасности БССР "Храбрецы", который базировался в Октябрьском районе Полесской области. Там он получил две магнитные мины английского производства. Их ему выдали в обмен на обязательство поставлять отряду разведывательную информацию из Осиповичей. Затем эти мины и были переправлены Ф. Крыловичу.

С выполнением полученного задания Федор медлить не стал. Как раз 29 июля 1943 года была его смена дежурить по станции. Он предусмотрительно замаскировал мины на дне своего переносного ящика с инструментами. Ближе к полуночи прибыл эшелон с горючим. Обычно такие составы подолгу не задерживались, но этот почему-то отправлять не спешили. Причина выявилась довольно скоро - на станции на пути следования поезда вышел из строя семафор, ремонтировать который экстренно и вызвали подпольщика.

В сопровождении немца-охранника Ф. Крылович отправился к месту поломки: идти пришлось вдоль того самого состава с горючим. Когда конвоир отвлекся, Федор установил одну мину на платформе с цистерной, заполненной бензином, в голове эшелона. Вторую ему удалось незаметно поставить на обратном пути в хвосте состава. Обе мины должны были взорваться в пути.

Однако снова произошла неожиданность. Вместо того чтобы немедленно отправить эшелон с горючим из Осиповичей, его переставили на путь, расположенный рядом с могилевским вагонным парком, где уже находились составы с боеприпасами и военной техникой.

Пока Федор ремонтировал семафор, время перевалило за полночь, и его смена закончилась. Справившись с поломкой, поспешил домой. Естественно, заснуть он не мог, ждал, что же произойдет. И когда стрелка на циферблате его часов приблизилась к трем, на станции раздался взрыв, ее окрестности осветило пламя. Не прошло и несколько минут, как одна за другой начали взрываться цистерны с горючим. Фашисты предприняли было попытку расцепить состав и оттащить несколько последних цистерн. Но тут сработала вторая мина, и огненный смерч перекинулся на соседний состав с авиабомбами и артиллерийскими снарядами, которые стали также взлетать на воздух. Сделать что-либо в этой ситуации уже было невозможно, и уцелевшие немцы просто разбежались. А тем временем пламя охватило еще два соседних состава, на одном из которых перевозились новейшие образцы вооружения и танков.

Архивные документы сохранили свидетельства очевидцев устроенной Ф. Крыловичем диверсии. В частности, дежурный офицер оперативного отдела 203-й охранной дивизии сделал следующую запись в дневнике боевых действий: "30.07.1943. Около 2 часов на станции Осиповичи на железнодорожном составе с горючим взорвалась магнитная мина. В результате пожара сгорело 29 цистерн с бензином, 60 вагонов с боеприпасами и эшелон с боевой техникой. В результате взрывов боеприпасы разбросаны по всей территории. Срочно затребованы пиротехники из Минска и Могилева для обезвреживания всюду разбросанных снарядов и бомб. По данным 550-й полевой комендатуры, потери до сих пор составили 3–4 солдата убитыми, 27 солдат и 6 железнодорожных служащих ранено".

В своем письменном отчете о проведенной им операции Ф. Крылович несколько уточнил ее размах и итоги: "В результате взрыва уничтожено: 8 цистерн авиамасла, 23–25 цистерн с бензином, 65 вагонов с боеприпасами, 5 танков "Тигр", 3 танка "Л-20", 10 бронемашин, 12 вагонов с продуктами, 5 паровозов, кран для подачи угля, угольный склад… Сведения мною уточнены".

Конечно, описанные в немецком источнике и в рапорте Ф. Крыловича потери противника необходимо рассматривать как особо крупные с материальной точки зрения. Но есть и еще один момент: на танки "Тигр" германское командование возлагало большие надежды в операции "Цитадель", которую противник запланировал провести под Курском и начало которой несколько раз откладывалось именно из-за недостаточной укомплектованности штурмовых частей этими боевыми машинами. И кто знает, может как раз тех самых "8 цистерн авиамасла, 23–25 цистерн с бензином, 65 вагонов с боеприпасами, 5 танков "Тигр", 3 танка "Л-20", 10 бронемашин" не хватило фашистам в завершающей битве в начале августа 1943 года на Курской дуге?..

Хотя общий успех операции на станции Осиповичи был обусловлен стечением обстоятельств, это никоим образом не умаляет заслуг Ф. Крыловича. Они, кстати, отмечались и противником. Так, бывший офицер генерального штаба вермахта Эйке Миддельдорф спустя несколько лет после войны в своей книге "Тактика в русской кампании" напишет: "Действия русских партизан во время проведения крупных наступательных и оборонительных операций сильно затрудняли обеспечение немецких войск и проведение оперативного маневра… Крупного успеха добились партизаны также в июле 1943 года, когда ими на станции Осиповичи был уничтожен эшелон с горюче-смазочными материалами, два эшелона с боеприпасами и чрезвычайно ценный эшелон с танками "Тигр".

Об успешно проведенной в Осиповичах операции стало известно не только в Москве, но и в Берлине. Правда, поначалу фашисты приняли случившееся за действия советской авиации. В своих воспоминаниях П. Пономаренко отмечал: "Эта диверсия разбиралась в немецком генштабе. Восемь генералов охранной службы были сняты со своих постов, некоторые расстреляны. Следствие сочло их виновными в том, что они не уберегли столь необходимые немецкой армии составы. Ведь шли бои на Курской дуге".

Диверсия имела еще один непредвиденный результат. Когда стали рваться вагоны с боеприпасами, разбежалась не только станционная охрана, но и охранники фашистского концентрационного лагеря, расположенного в 150 метрах от железнодорожного полотна, и его узники, а это в основном пленные красноармейцы, оказались на свободе. Большинство из них затем пополнили партизанские отряды, дислоцирующиеся в окрестных с Осиповичами лесах.

Естественно, что после диверсии ни Ф. Крылович, ни его коллеги-подпольщики Н. Потоцкий, А. Пискун, В. Ругалев, А. Вышинский, В. Тимофеева и другие не могли больше оставаться в городе. Они влились в ряды 1-й Бобруйской партизанской бригады, дислоцировавшейся, в том числе, и на территории Осиповичского района. Вскоре после этого Ф. Крылович возглавил разведывательно-диверсионную группу, в состав которой также вошли и некоторые его соратники по подполью.

Совместно они провели ряд успешных операций. Вот несколько выдержек из архивных источников: "… 7.ІХ.1943 по заданию Ф. Крыловича Романовский Леонид (подпольщик) взорвал генератор железнодорожной электростанции. … в ночь с 15 на 16.ІХ.1943 (Потоцкий Н., Верещагин Л., Крылович Ф.) на железнодорожной станции Осиповичи в Минском вагонном парке полностью уничтожили блокпост. С ними прибыли семьи партизан Потоцкого и Крыловича. Они же привезли до 1 тонны соли и много бумаги. …5.ХІ.1943 (Крылович, Потоцкий, Пармон Елена, Курганович) взорван трансформаторный киоск вагоноремонтного пункта города Осиповичи. Уничтожено кирпичное здание, трансформатор, распределительный щит. 6.ХІ.1943 – уничтожен паровоз в минском парке станции Осиповичи. 23.ХІ.1943 – на минах, заложенных Н. Потоцким, взорвались две немецкие легковые автомошины".

При выполнении этих и многих других  боевых операций командир разведыва¬тельно-диверсионной группы 1-й Бобруйской партизанской бригады Ф. Крылович несколько раз был ранен, имел контузии. Именно эти обстоятельства и не позволили ему продолжить боевой путь в составе Красной армии после освобождения Осиповичей от немецко-фашистских захватчиков. В июле 1944 года его комиссовали, и спустя некоторое время он возвратился на железнодорожную станцию, где по-прежнему стал трудиться электромонтером.

И в мирной профессии Ф. Крылович, несмотря на постоянно дававшие о себе знать последствия ранений и контузий, снова нашел себя, работал добросовестно и старательно, о чем свидетельствует и его производственная характеристика, подписанная начальником электростанции станции Осиповичи Крицуком: "Крылович Ф.А. работает электромонтером с сентября 1945 г., а позже за хорошую работу переведен в старшие электромонтеры. За период работы на электростанции т. Крылович Ф.А. все задания выполнял и перевыполнял. Является лунинцем (так называли передовиков-железнодорожников, участвовавших в трудовом почине, аналогичном стахановскому, названном в честь новатора железнодорожного транспорта старшего машиниста паровозной бригады депо станции Новосибирск Героя Социалистического Труда Николая Лунина. – С.Г.). За хорошую работу на транспорте получал благодарности от руководства отделения паровозного хозяйства.

За перевыполнение производственных заданий отмечался прессой. Так, "Железнодорожник Белоруссии" отмечал стахановский почин т. Крыловича на электростанции. Также областная газета "За Советскую Родину" отмечала стахановско-лунинские методы работы т. Крыловича.

Крылович Ф.А. является профоргом участка электростанции. Активно участвует в общественно-политической жизни электростанции и паровозного хозяйства.

Решением Райпрофсожа т. Крылович Ф.А. занесен на Доску почета имени 4-й Сталинской пятилетки к годовщине Великой Октябрьской революции".

Эту характеристику мы процитировали неспроста. Ведь она, по сути, одно из немногих свидетельств о послевоенной жизни Федора Андреевича Крыловича. Дело в том, что в то время о его подвиге вспоминали не часто, а некоторые моменты событий, предшествовавших "диверсии ХХ века", затушевывались. Связывалось это, в том числе, и с некоторой недооценкой подвига Ф. Крыловича. Ведь за свою работу в подполье, проведение диверсии на станции Осиповичи и последующую борьбу с врагом как командир разведывательно-диверсионной группы 1-й Бобруйской партизанской бригады он был награжден лишь медалью "Партизану Отечественной войны", которой награждали на местах от имени Президиума Верховного Совета СССР всех участников партизанского движения... И только через 5 лет после освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, в 1949 году, по настойчивому ходатайству к союзному начальству и советскому военному ведомству секретаря ЦК ЛКСМБ К. Мазурова ему вручили орден Ленина.

Однако, по совпадению или нет, но звания Героя Советского Союза были удостоены: Н. Королев – бывший председатель Осиповичского райисполкома, организатор первого в регионе партизанского отряда, с которым Ф. Крылович поддерживал связь на первоначальном этапе своей подпольной борьбы; А. Рабцевич – командир диверсионного спецотряда НКГБ БССР "Храбрецы", откуда были Ф. Крыловичу переданы для совершения диверсии две магнитные мины; В. Ливенцев – командир 1-й Бобруйской партизанской бригады, в ряды которой влился Ф. Крылович после успешно проведенной им подрывной операции.

Безусловно, названные руководители активно действовавших в годы Великой Отечественной войны партизанских формирований заслуживают высшей награды Родины. Но вполне достоин ее и герой-одиночка, с неимоверным риском для жизни установивший мины под носом у врага. К тому же нельзя отвергать и его заслуги в организации и деятельности Осиповичского подполья, в успешных операциях разведывательно-диверсионной группы 1-й Бобруйской партизанской бригады.

 В книге "Памяць. Асіповіцкі раён" приведен фрагмент беседы с уже цитированным нами П. Пономаренко. Отвечая на вопрос, что он думает про подвиг Ф. Крыловича, бывший начальник Центрального штаба партизанского движения еще раз подтвердил: "Это – самая отличная и результативная операция, которую осуществили партизаны во время Великой Отечественной войны. И если бы я знал, что эта диверсия получит такой отклик в Берлине, я, не колеблясь, представил бы Крыловича к званию Героя Советского Союза". Но это было сказано уже в 1970-х годах, когда почетный пенсионер союзного значения П. Пономаренко уже не мог ни на что влиять, да и к его мнению тогда не очень-то прислушивались…

К сожалению, судьба отмерила Ф. Крыловичу недолгий жизненный путь. Он умер в 1959 году в 43-летнем возрасте. И этот ранний уход из жизни героя-подпольщика оставил много белых пятен в его биографии. Так случилось, что члены семьи не смогли сохранить документы Федора Андреевича, пропал даже его орден Ленина – внучка героя Светлана Крылович склонна считать, что эта награда ее деда находится у одного из местных коллекционеров. И рано или поздно орден должен все-таки вернуться если не к родственникам, то хотя бы в районный историко-краеведческий музей.

Про подвиг Ф. Крыловича широко заговорили в Осиповичах и не только накануне 30-летия Победы над фашизмом. Именно в 1975 году в городе его именем названа одна из улиц, на одном из расположенных на ней многоэтажных домов установили мемориальную доску в память о герое. Тогда же появилась скромная памятная доска о подвиге Ф. Крыловича и на здании железнодорожного вокзала. А в 2009 году в Осиповичах на перроне, рядом с вокзальным зданием, установлен и памятник герою-подпольщику. Средства на его изготовление собирали всем районом, при активном участии молодежи.

С перипетиями предпоследней июльской ночи далекого 1943-го знакомят и экспонаты музея 2-й осиповичской средней школы. Его руководитель учитель истории Наталья Щербаченя рассказывает, что на протяжении не одного десятилетия школьные следопыты по крупицам собирали сведения о Ф. Крыловиче и о его коллегах-подпольщиках, записывали воспоминания жителей города, которые были свидетелями "диверсии ХХ века", и их впечатления о последствиях данной операции. К сожалению, констатирует Наталья Николаевна, поисковой работой учащиеся занялись относительно поздно, когда Федора Андреевича уже не было в живых, а его домашний архив утерян. Тем не менее все, что школьникам удалось собрать о своем знаменитом земляке, свято чтится, и на примере его самоотверженного служения Родине воспитываются лучшие патриотические чувства. Так же свято хранят память и в СШ № 1 г. Осиповичи. Там тоже существует школьный музей, в котором немало материалов о подвиге Ф. Крыловича.

Есть небольшая экспозиция, посвященная крупнейшей в истории Второй мировой войны железнодорожной диверсии, и в Осиповичском районном историко-краеведческом музее. Старший научный сотруд¬ник этого учреждения Мария Саканцева в беседе с нами призналась: музей по причине своей относительной молодости – создан он всего лишь два года назад – располагает в основном только копиями документов, собранных в свое время учениками школ города, а также материалов из Осиповичской центральной районной библиотеки, выпущенных отдельной брошюрой "Боевой подвиг великого достоинства". Естественно, этого всего недостаточно, и, по словам Марии Сергеевны, осиповичские музейщики планируют в перспективе более плотно заняться изучением данной темы. Значит, будет еще работа в архивах, и, без сомнения, появятся новые открытия в жизнеописании героя-подпольщика Федора Крыловича.

Ворота жизни и борьбы

За 40-километровым коридором, существовавшим с весны по осень 1942 года на советско-германском фронте, в историографии Великой Отечественной войны закрепились два названия – "Витебские ворота" или "Суражские ворота". Но вне зависимости от названия значение "ворот" в развитии партизанского движения на территории Беларуси трудно переоценить.

На Витебском направлении

Разгромив фашистов в непосредственной близости от Москвы, Красная армия в январе 1942 года развила контр¬наступление по всему фронту. Действовавшим на северо-западном направлении подразделениям 3-й и 4-й ударных армий Калининского фронта Ставкой Верховного главнокомандующего был отдан приказ вклиниться во вражеские порядки в районе Великих Лук и проследовать далее на Витебск, Оршу, чтобы обойти Смоленск с запада и затем овладеть им. Задача не из простых: несмотря на то, что фашисты были сломлены поражением под Москвой, их войска оказались еще достаточно сильными для сопротивления.

"И все-таки 4-я ударная армия упорно двигалась вперед, преследуя и уничтожая остатки разбитых частей противника, ломая сопротивление арьергардов отходящих частей и передовых отрядов. За восемь дней боев с 22 по 30 января армия продвинулась с боями на 100–115 км и вышла в район Велижа. За это время мы разгромили значительные силы противника, уничтожили несколько тысяч гитлеровцев и захватили много трофеев", – отмечал позднее в своих мемуарах "На западном направлении" командующий 4-й ударной армии Маршал Советского Союза А. Еременко.

Практически одновременно с 4-й армией успешно осуществили свой боевой марш и подразделения 3-й ударной армии. В частности, ее 54-й стрелковой дивизии при поддержке партизан удалось освободить от оккупантов еще один районный центр Смоленской (сейчас – Псковской) области – Усвяты, расположенный севернее Велижа.

Подразделения же 4-й ударной армии после освобождения Велижа вступили на территорию Беларуси, и их ударные силы – 249-я стрелковая дивизия и 51-я стрелковая бригада – устремились на Витебск. Противник к тому времени сумел подтянуть в данный район свежие силы. Но, несмотря на это, к 5 февраля передовые части 249-й стрелковой дивизии, выйдя в район деревни Островские, практически вплотную приблизились к Витебску – от города на Западной Двине их отделяли всего лишь 40 км. Однако вышла заминка у 51-й стрелковой бригады, которая, не сумев с ходу овладеть находящимся северо-восточнее Витебска городом Суражем, была втянута в затяжные бои.

"Командир дивизии генерал-майор Г.Ф. Тарасов, выполняя поставленную задачу, стремился как можно скорее выйти к Витебску и обошел Сураж, возложив на 51-ю стрелковую бригаду задачу овладения этим пунктом ударом с севера, хотя комдиву было приказано нанести удар на Сураж всеми силами и лишь затем наступать на Витебск, – читаем дальше мемуары А. Еременко. – Этот опытный и отважный генерал совершил в данном случае ошибку. Он полагал, что в Сураже противник утратил боеспособность и что с этой задачей справится одна 51-я бригада, опасаясь, что в противном случае враг сможет усилить свою группировку в Витебске. Рассуждения генерала Тарасова сами по себе были верны, но он не учел возможности быстрого изменения обстановки, что на войне бывает очень часто. В Сураже и в самом деле войск вначале было мало, но затем гитлеровцы подбросили туда значительные силы, и 51-я бригада втянулась в упорные бои. Сураж нужно было обязательно захватить, так как только это позволило бы отрезать велижскую группировку противника от резервов, подходивших из глубины, а также надежно обеспечить фланг армии…

Двигаясь по лесам без особой разведки, 249-я стрелковая дивизия не заметила выдвижения 277-го полка противника, выгрузившегося в Витебске, на Сураж в тыл дивизии. Когда об этом стало известно командованию армии, 249-й стрелковой дивизии было приказано прекратить движение на Витебск…

Из-за ошибки, допущенной командиром 249-й стрелковой дивизии, гарнизон в Сураже усилился еще одним полком. Поэтому бои по овладению городом вначале одной 51-й стрелковой бригадой, а затем и 249-й стрелковой дивизией успеха не принесли, так как противник имел теперь здесь уже до двух свежих полков полного состава и вдвое превосходил наши части по численности. Таким образом, со 2 февраля силы армии начали рассредоточиваться и втягиваться в затяжные бои со свежими силами противника. Соседи ничем не могли помочь нам. Увидев, что сил для захвата Суража недостаточно, я приказал 51-й стрелковой бригаде занять оборону севернее Суража на рубеже Любашково, Ходорино, Гапуки, а 249-ю стрелковую дивизию вывел в армейский резерв в район Перно, Плотники для отдыха и приведения частей в порядок".

Таким образом, попытка освободить Витебск в начале февраля 1942-го советским войскам не удалась. Тем не менее результат данного наступления был очевиден: 3-я и 4-я ударные армии на 40-километровом участке фронта прорвали оборону противника, создав между Велижем на юге и Усвятами на севере те самые "Витебские (Суражские) ворота", которые сыграли важную роль в развитии партизанского движения на территории Беларуси.

 – Факт создания "Витебских ворот" противник поначалу проигнорировал. Так получилось, что они образовались как раз на стыке зон ответственности групп армий "Север" и "Центр" в лесистой и болотистой местности и, по-видимому, никто из их командования не решился в лютые морозы брать эту территорию под свой контроль, – отмечает главный хранитель фондов Витебского областного музея Героя Советского Союза М.Ф. Шмырева Денис Яковлев. – Захватчиков скорее всего устраивало такое положение дел, так как после неуспешного наступления 249-й стрелковой дивизии и 51-й стрелковой бригады советские войска больше не пытались здесь их атаковать и фронт не двигался, стоял на месте.

Правда, как отмечает наш собеседник, этой ситуацией сполна воспользовались партизаны. Еще в ходе наступательных боев по направлению Витебск и Сураж с подразделениями Красной армии активно сотрудничали действующие на северо-востоке Витебщины партизанские отряды Я. Захарова, М. Бирюлина, М. Дьячкова, М. Шмырева, С. Воронова, В. Стрелкова. Они выделяли для во¬инских подразделений проводников, вели разведку, вместе с красноармейцами штурмовали вражеские гарнизоны.

 "Близость советской армии еще больше подняла боевой дух действовавших в этой местности партизан. В феврале – марте 1942 года партизанскими отрядами в ходе непрерывных налетов на немецкие гарнизоны и открытых боев был освобожден тракт Усвяты – Сураж от Усвят до деревни Тарасенки. Таким образом, район действия отдельных партизанских отрядов соединился с территорией, освобожденной советской армией, на участке в 40 километров. Образовался открытый участок фронта, который впоследствии получил название "Витебские ворота", – вспоминал уже после войны легендарный партизанский командир Герой Советского Союза Минай Шмырев.

Партизанский край

Надежно обосновавшись в 40-километровом коридоре фронтовой зоны, народные мстители принялись расширять ее в западном направлении. В результате активных боевых действий в конце зимы – начале весны 1942 года партизаны осво¬бодили от оккупантов девять сельсоветов Суражского и семь сельсоветов Меховского районов, отдельные территории Витебского и Городокского районов. В итоге на Суражчине была создана первая в Витебской области партизанская зона площадью свыше 1600 кв. км.

С созданием партизанской зоны, в которой была восстановлена советская власть, народные мстители получили надежное материальное подкрепление. Как вспоминал М. Шмырев, в деревне Пудоть Суражского района сразу же после ее освобождения была восстановлена местная картонная фабрика, которую накануне войны как раз и возглавлял прославленный партизанский командир: "В ее слесарном цехе разместилась оружейная мастерская. Она изготавливала ротные и батальонные минометы и мины. Уже первая партия минометов в количестве 12 штук показала их хорошие боевые качества. Столярный цех готовил телеги, сани. Кузнечный цех работал по ремонту телег, машин для колхозов, ковке лошадей. Лесопильный цех проводил распиловку досок. Мукомольный цех перерабатывал зерно на муку и крупу. Ежедневно 4–8 автомашин муки и крупы отправлялись частям советской армии. Работали пекарня, маслозавод, которые удовлетворяли нужды партизан и частично населения. Работали также кожевенная, сапожная и швейная мастерские. Продукция в основном шла на нужды партизан. Часть ее передавалась советской армии. Мастерская по изготовлению лыж выполняла только заказы для армии. В деревне Заполье работала больница, оказывающая помощь партизанам и местному населению. Еще в мае была налажена телефонная связь. При помощи телефонистов советской армии из кабеля, собранного партизанами, была проложена телефонная линия, связавшая все отряды и штаб… На территории зоны демонстрировался фильм "Разгром немцев под Москвой".

Естественно, со временем фашисты обратили внимание на находящуюся у них под носом партизанскую республику и начали предпринимать, причем регулярно, меры по ее ликвидации. Для организованного же отпора врагу на базе действовавших в партизанской зоне отрядов была создана 1-я Белорусская партизанская бригада, возглавил которую М. Шмырев. По его признанию, "основной нашей задачей было – держать "ворота" и партизанскую зону, одновременно нанося врагу удары везде, где это было возможно". И со своей задачей народные мстители справлялись успешно.

"Отряд Курмелева (Курмелев Григорий. – С.Г.), как самый крупный и боевой, действовал в районе линии фронта… В то время отряд проводил боевые операции на дороге Сураж – Велиж. Его диверсионные группы действовали на дороге Витебск – Городок – Невель. Отряд Дика (Дик Алексей. – С.Г.) удерживал оборону на правом фланге отряда Курмелева, занимая деревни Лычнево, Островские, Белики с задачей не дать возможности противнику выйти на правый берег реки Западная Двина на этом участке. Наряду с этим партизаны этого отряда проводили боевые операции на шоссейной дороге Витебск – Городок. Отряды Райцева (Райцев Даниил. – С.Г.) и Бирюлина (Бирюлин Михаил. – С.Г.) занимали деревни Тринивка, Дряжно, Комяково, Курино. Их задачей было удерживать этот район от возможного нападения противника со стороны Витебска и прикрывать тылы отрядов Курмелева и Дика", – читаем воспоминания М. Шмырева.

Уже вскоре после формирования 1-й Белорусской партизанской бригады в апреле 1942 года народные мстители Витебщины стали ощущать мощные атаки гитлеровцев, жаждущих перекрыть "Витебские ворота". Но их попытки были тщетны. Так, 1 июля отряд Г. Курмелева полностью уничтожил десант гитлеровцев в районе деревни Тербухонь. Несмотря на это, в середине месяца немцы снова попытались прорваться в партизанскую зону. Им удалось захватить несколько партизанских деревень, которые они сразу же сожгли, а не успевших спрятаться в лесу жителей расстреляли. Однако закрыть "ворота" фашисты и на этот раз не сумели.

Где выход, там – и вход

Надо отметить, что из Суражской партизанской зоны подразделениям Красной армии поставлялись не только продовольствие и необходимый инвентарь. По предложению Батьки Миная, как с любовью величали партизаны М. Шмырева, в сельсоветах, где была восстановлена советская власть, проводилась мобилизация в ряды действующей армии мужчин военнообязанного возраста. Как отмечает в книге своих воспоминаний "Партизанская республика" Петр Калинин, в годы Великой Отечественной войны работавший секретарем ЦК КП(б)Б и начальником Белорусского штаба партизанского движения, "население с большим подъемом встретило решение о проведении мобилизации. Военнообязанные буквально осаждали сельсоветы и партизанских комендантов просьбами быстрее направить их в войска…". Всего же за лето 1942 года на временно оккупированной территории Беларуси из Суражской партизанской зоны, а также из других контролируемых народными мстителями регионов было призвано в ряды Красной армии свыше 25 тыс. человек. Все они попадали в ряды действующей армии, проходя через "Витебские ворота".

За линию фронта через "Витебские ворота" выходили не только новобранцы, но и мирные жители. О том, что за Витебском, в районе Суража, существует коридор, по которому можно попасть на Большую землю, знали многие на занятой врагом территории и использовали эту возможность. Официально считается, что через "Витебские ворота" в советский тыл из оккупированной Беларуси было эвакуировано около 200 тыс. мирных жителей. Переправлялись они по-разному, но в основном организованными группами.

Например, широко известен в истории Великой Отечественной войны поход к "Витебским воротам" группы евреев во главе с партизанским политруком Николаем Киселевым. К лету 1942 года в расположении партизанского отряда "Мститель", действовавшего в Вилейском районе, находилось около 300 чудом спасшихся из гетто деревни Долгиново евреев. Их присутствие отягощало жизнь отряда, делало его менее мобильным. Поэтому было принято решение вывести вчерашних узников через линию фронта. Выполнить задание было поручено Н. Киселеву, кадровому офицеру, который, попав в первые дни войны в плен, сумел из него бежать, после чего создал на Вилейщине один из партизанских отрядов. С ним пошло 7 сопровождающих партизан и группа евреев из 278 человек, большую часть которой составляли старики, женщины и дети. Переход длился больше месяца. Несколько раз отряд натыкался на немецкие засады, принимал бой и затем уходил от обстрела лесными тропами.

Достичь же "Витебских ворот" суждено было только лишь 218 бывшим узникам долгиновского гетто. Но после того, как они оказались на контролируемой Красной армией территории, Николай Киселев был арестован военной контрразведкой как дезертир. Однако спасенные заступились за него и Киселева освободили. По некоторым сведениям, за успешно проведенный марш-бросок по тылам врага и спасение более 200 мирных жителей Н. Киселев был представлен к званию Героя Советского Союза, но так и не получил его. Зато более чем через 30 лет после смерти, в 2005 году, израильским институтом Яд ва-Шем ему было присвоено звание Праведник народов мира, а в мае нынешнего года в Москве недалеко от дома по улице Новый Арбат, где жил Н. Киселев, его именем назвали сквер.

Вместе с мирным населением за линию фронта через "Витебские ворота" выходили на переформирование и партизанские отряды, вывозились раненые партизаны, переправлялось продовольствие. Наш собеседник Д. Яковлев приводит официальные цифры: за время существования "Витебских ворот" через них было переправлено 1600 т зерна, около 10 тыс. т картофеля и прочего продовольствия, а также свыше 6000 голов крупного рогатого скота, овец и свиней, 2500 лошадей, фураж. И это был значительный вклад жителей оккупированной Беларуси в общую победу над врагом.

Согласно воспоминаниям П. Калинина, "больше всех продовольствия для Красной армии доставляли партизаны Суражского и соседних с ним районов. Они смело нападали на немецкие обозы, захватывали их склады с зерном и фуражом. Только отряд И.И. Петрова весной 1942 года отбил у фашистских заготовителей около десяти гуртов овец и крупного рогатого скота. Активно выполняли задание ЦК Компартии Белоруссии по снабжению советских войск отряды Д.Ф. Райцева, Д.Т. Короленко и другие... Помощь Красной армии продовольствием каждый из нас считал важнейшей задачей".

Естественно, действовали "Витебские ворота" и в обратном направлении. После того как Ставкой и командованием Красной армии были осознаны уникальные свойства этой бреши в фронте немецких войск, через "ворота" в тыл врага стали централизованно направлять диверсионные и так называемые организаторские группы (в их составе находились партийные и комсомольские работники, инструкторы-подрывники, медицинский персонал, работники типографий) – всего более 170 групп и около 3 тыс. человек.

Прибывали и сформированные партизанские отряды. Так, на помощь белорусскому народу в борьбе с ненавистным врагом из советского тыла был прислан конный отряд героя гражданской войны партизана-дальневосточника А. Флегонтова, выросший затем в бригаду "За Родину". Он осуществлял свою деятельность на территории Минщины, в Червенском районе, а позже передислоцировался в Малоритский и Дивинский районы Брестской области и пограничный с ними Ратновской район Волынской области Украины. Также через "Витебские ворота" в Беларусь попали сформированный в г. Новосибирске молодежный партизанский отряд "Сибиряк", а комсомольцы г. Омска отправили в витебские леса отряд имени Сергея Лазо. Там же нашел место своей дислокации и отряд имени Николая Гастелло, сформированный в Москве. Летом 1942 года на Витебщину прибыли отряды "Бесстрашный", "Мститель", "Гроза", "Быстрый" и другие, которые специально создавались для засылки в тыл.

"С образованием "Суражских ворот" Центральный Комитет Компартии Белоруссии, партизанский штаб при Военном совете Калининского фронта, Северо-Западная оперативная группа ЦК Компартии республики получили возможность без особых трудностей направлять в тыл немецко-фашистских войск организаторские партизанские и диверсионные группы, которые мы продолжали формировать из коммунистов, комсомольцев и беспартийных белорусов, отозванных по нашей просьбе из тыловых частей Красной армии, – пишет в воспоминаниях П. Калинин. – Прежде чем переправиться за линию фронта, командиры и бойцы организаторских и диверсионных групп проходили непродолжительный курс обучения в партизанской школе. Затем с ними беседовали секретари ЦК Компартии или руководители партизанских штабов при Военных советах фронтов. Каждой группе заранее определялся район действий на оккупированной территории, выдавались оружие, боеприпасы, взрывчатка, а по возможности и рации.

Раньше переход линии фронта был связан с большим риском. Теперь же опасность во много раз уменьшилась. Будущие партизаны и подрывники нередко даже на подводах беспрепятственно добирались до Суражской партизанской зоны. Там их встречали представители подпольных партийных организаций и партизанских отрядов. Организаторские и диверсионные группы быстро осваивались в тылу врага и полностью оправдали свое назначение".

Через "Витебские ворота" с Большой земли приходила подмога и народным мстителям, сражавшимся с врагом на территории Литвы и Латвии, в сформированные из уроженцев этих республик национальные партизанские отряды. Через них же со своим, как оказалось, последним партийным поручением пришла в Витебск отважная белорусская подпольщица Вера Хоружая…

 О чем не знал Сталин

– Как утверждает, ссылаясь на воспоминания отца, дочь легендарного Батьки Миная Дина Шмырева, факт существования "Витебских ворот" особо заинтересовал И. Сталина, – отмечает главный хранитель фондов Витебского областного музея Героя Советского Союза М.Ф. Шмырева Денис Яковлев. – Летом 1942 года он принимал в Кремле руководителей партизанского движения, среди которых был и М.Шмырев. Есть даже картина советского художника Ф. Модорова "Партизаны на приеме у И.В. Сталина". В разговоре с вождем особо активно проявлял себя небезызвестный С. Ковпак, М. Шмырева же не спрашивали и он молчал. Заметив это, присутствующий на той встрече П. Пономаренко заметил: "Иосиф Виссарионович, у нас здесь представитель Витебщины, надо бы и с ним поговорить". Миная Филипповича пригласили к Сталину на следующий день. Главнокомандующий за руку поздоровался и попросил поведать ему о положении партизанских дел. Тогда Батька Минай и рассказал, что добирался в Москву через "коридор" во фронте, то есть через "Витебские ворота". Сталин потребовал карту, а после того как М. Шмырев показал ему месторасположение "ворот" и сообщил, что в районе Суража народные мстители образовали партизанский край, свободный от фашистов, где работают сельсоветы и колхозы, снабжающие Красную армию продовольствием, особо проникся этим фактом и приказал П. Пономаренко оказывать партизанам всяческое содействие…

Кстати, вблизи "Витебских ворот", в деревне Шейно Торопецкого района Калининской области, размещалась созданная в марте 1942 года Северо-Западная оперативная группа ЦК КП(б)Б и Совета Народных Комиссаров БССР под руководством ее секретаря Григория Эйдинова. В дальнейшем она сыграла значительную роль в руководстве подпольем и партизанскими отрядами восточной Беларуси. Фактически же выполняла функции Белорусского штаба партизанского движения, созданного позже на ее базе.

По представлению Северо-Западной оперативной группы 23 апреля 1942 года ЦК КП(б)Б принял постановление "О мерах по усилению партизанского движения и работы подпольных партийных организаций в Белоруссии". В соответствии с ним была развернута работа по подготовке новых кадров для партизанской борьбы в тылу врага. Началось формирование и обучение для засылки в тыл 50 небольших партизанских отрядов с задачей активизировать партизанскую борьбу, вовлечь в нее широкие массы населения. Для этой цели воинские части, партийные и советские органы республик и областей откомандировали в распоряжение ЦК КП(б)Б свыше 3 тыс. уроженцев Беларуси. Все они направлялись для обучения в партизанскую школу, называвшуюся Особым белорусским сбором и находившуюся в урочище Гороховец возле города Мурома Владимирской области. В середине июня 1942 года состоялся первый ее выпуск. Из прошедших обучение было сформировано 12 партизанских отрядов, хорошо вооруженных и снабженных портативными радио¬станциями. Каждый отряд состоял из 50 человек во главе с командиром, комиссаром и начальником штаба. Партизан, снова же через "Витебские ворота", направили в районы Витебской, Минской и Могилевской областей.

Всего же, как свидетельствуют архивы, за время существования Особого белорусского сбора (с мая по ноябрь 1942 года) было обучено 2865 человек, в том числе среднего командного состава – 462, младшего – 533 и рядового – 1870 человек. Из них были сформированы и направлены в тыл противника 15 отрядов и 100 групп общей численностью 2378 человек, в том числе и 60 инструкторов минно-подрывного дела.

…Однако противник по-прежнему не хотел мириться с существованием "Витебских ворот". К осени 1942 года оккупанты собрались-таки с силами и обрушили всю мощь своей военной машины на Суражскую партизанскую зону. В ночь на 25 сентября 1942 года наступлением по трем направлениям – из Витебска, Суража и из расположенного в деревне Краслевичи Суражского района гарнизона они начали крупномасштабную операцию по ликвидации "Витебских ворот". Наиболее жестокие бои шли около деревень Пунище, Пудоть, Булы, Дрозды, Шмыри, Мелынь Суражского района. Наступая, гитлеровцы уничтожали на своем пути буквально все. Они сожгли деревни Степановичи, Старое и Новое Кукаво, Ольгово, Шляпы и другие. Витебская фашистская группировка сумела прорваться по Великолукскому шоссе в направлении Усвят. Одновременно был нанесен удар и по деревне Пудоть, где находился штаб 1-й Белорусской партизанской бригады. Партизанам пришлось с боями отступать. В итоге 28 сентября каратели соединились, "Витебские ворота" были закрыты.

***

В 1977 году в деревне Заполье Витебского района по проекту белорусского скульптора Виктора Ягодницкого был воздвигнут мемориал "Витебские ворота". О тех, кто создавал "ворота" и кто на протяжении восьми месяцев удерживал их, ведя ожесточенные бои с врагом, подробно рассказывает экспозиция Витебского областного музея Героя Советского Союза М.Ф. Шмырева.


Кстати

В ходе боев в феврале 1942 года части 4-й ударной армии освободили небольшую часть – район деревни Тарасенки – бывшего Суражского района Витебской области. Это была первая белорусская территория, освобожденная от захватчиков.

Кстати

Летом 1942 года командир 3-й Белорусской партизанской бригады, которая действовала в Полоцком и Россонском районах, А. Марченко прибыл из-под Полоцка в Москву в Центральный штаб партизанского движения. Свой путь он совершил через "Витебские ворота" на автомобиле "ЗИС-101", заправлявшемся вместо бензина скипидаром – его массово производили в лесах на смолокурнях.

Кстати

В августе 1942 года партизаны отряда А. Дика отправили через "Витебские ворота" на Большую землю гонца с захваченным в одном из боев аккордеоном зарубежного производства. Этот трофей народные мстители передали Краснознаменному ансамблю песни и пляски Западного военного округа (сегодня – Академический ансамбль песни и танца Вооруженных Сил Республики Беларусь).

Кстати

В истории Великой Отечественной войны известны и "Рудобельские ворота". 28 ноября 1943 года на линии фронта между г.п. Озаричи Калинковичского и г.п. Паричи Светлогорского районов в результате Гомельско-Речицкой операции Красной армии и боевых действий 123-й Октябрьской партизанской бригады имени 25-летия БССР возник 10-километровый разрыв, просуществовавший до 21 декабря 1943 года.

Зыслов - остров борьбы и надежды

На юго-востоке Минской области, недалеко от деревни Старосек, что на Любанщине, природа создала уютный уголок. Издавна местные жители зовут его остров Зыслов. И он как раз когда-то был таковым – окруженным со всех сторон непроходимыми болотами островком суши, которому было суждено оставить заметный след в истории партизанского движения в Беларуси периода Великой Отечественной войны.

Остров Зыслов был свидетелем важных событий с самого начала развернувшейся всенародной борьбы с врагом. В его окрестностях формировались первые подпольные организации Любанщины. Здесь же произошло и становление одного из первых партизанских отрядов, созданных на территории Минской области. Однако главной военной достопримечательностью Зыслова все же является партизанский аэродром – самая крупная из числа воздушных гаваней, связывавших народных мстителей с Большой землей.

Партизанская борьба, развернутая в Любанском районе и на прилегающих к нему территориях в первые дни Великой Отечественной войны, стала набирать силу в 20-х числах июля, когда на Любанщине появилась группа партизан из 16 человек во главе с Александром Далидовичем – довоенным председателем Кривичского райисполкома. Она была сформирована в г.п. Лиозно Витебской области 7 июля 1941 года в числе 29 диверсионных групп, предназначенных для засылки в тыл противника, при участии первого секретаря ЦК КП(б)Б П. Пономаренко. Руководство советской Беларуси поставило перед ними одну единственную задачу – стать основой для организации на оккупированной врагом территории полноценных партизанских отрядов. Местом для дислокации своей группы А. Далидович предложил хорошо знакомый ему регион – южную часть Минщины: он был родом из деревни Завшицы бывшего Краснослободского (сейчас Солигорского) района. 

По пути своего следования к выбранному месту группа А. Далидовича неоднократно вступала в противостояние с вражескими подразделениями, под носом у немцев взрывала мосты, проводила другие диверсии. А 20 июля на территории Загальского сельсовета партизаны встретились с находящимся в этой местности советским активом Любанского района, готовым вести беспощадную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Оценив ситуацию, А. Далидович принимает решение не выдвигаться дальше, а остаться со своей группой именно здесь. После этого за считанные дни вверенное ему подразделение количественно увеличилось без малого в три раза – до 47 человек.

Народные мстители во главе со своим отважным командиром сразу же приступили к активным боевым действиям. За первый месяц существования отряда было разрушено 18 дорожных мостов, в том числе несколько крупных, находящихся на реке Оресе и являющихся стратегически важными для продвижения вражеских колонн с техникой и живой силой. 22 октября партизаны А. Далидовича совершили нападение на типографию в г. Любани, откуда изъяли шрифты, краску и оборудование. А 7 ноября ими был организован налет на любанскую комендатуру, в результате чего было уничтожено 42 фашиста…

Успешная деятельность отряда А. Далидовича служила примером в борьбе с врагом для других партизанских формирований, которых с каждым месяцем на Любанщине появлялось все больше и больше. В конце осени 1941-го их уже насчитывалось 33 и местом своей дислокации большинство из них выбрало все те же окрестности деревни Загалье. Данная территория пользовалась у народных мстителей популярностью как минимум по двум причинам: она располагалась в труднодоступной лесной сильно заболоченной местности и находилась под полным контролем партизан.

Большое сосредоточение на территории Загальского сельсовета партизанских отрядов послужило и основой для создания там Любанской партизанской зоны, которая окончательно сложилась к концу 1941 года. А немногим ранее, 25 ноября, Минский подпольный обком партии принял решение о создании объединенного штаба партизанских отрядов, в задачу которого входило осуществление военного руководства формированиями в южных районах Минской области. Данный организационный орган, получивший официальное название Штаб партизанского соединения Минской области, как, впрочем, и сам Минский подпольный обком партии (оба возглавлял Василий Козлов), также нашли свою постоянную прописку в загальских лесах.

Скоординированное руководство партизанским движением давало ощутимые плоды. Отныне отряды народных мстителей, действуя сообща, наносили более существенный урон врагу. А в январе – марте 1942 года они даже отважились на общий рейд по территории, на которой в изобилии располагались мощные гарнизоны противника. «…У нас возникла мысль о проведении большого партизанского рейда. Это было уже нечто новое в тактике партизанской борьбы: не отдельные налеты, а развернутое наступление по широкому фронту, – писал в своих мемуарах «Вечный огонь» партизанский командир Герой Советского Союза Роман Мачульский. – Обком партии обсудил этот вопрос и решил провести рейд по ряду районов Минской, Полесской и Пинской областей. Штаб соединения разработал подробный план операции. Перед ее участниками ставилась задача – громить по пути движения немецко-фашистские гарнизоны, разгонять местные оккупационные власти, вести массово-политическую работу среди населения, создавать новые партизанские отряды».

Это был первый партизанский боевой рейд, совершенный партизанами Беларуси. Он прошел по территории Любанского, Старобинского, Ганцевичского, Краснослободского, Ленинского и Житковичского районов. В общей сложности народные мстители преодолели более чем 1000-километровый путь. «В результате рейда ряды партизан удвоились, бойцы и командиры прошли хорошую школу борьбы с оккупантами. Обогатились опытом руководства крупными операциями и мы, руководители обкома КП(б)Б и штаба соединения. Вырос авторитет партизан и обкома партии среди населения. Жители деревень и поселков, через которые мы проходили, воочию убедились в нашей силе и встречали партизан тепло и приветливо, помогали всем, чем могли. Почти все деревни районов, в которых мы побывали, очистили от гитлеровцев», – читаем мы у Р. Мачульского. 

Сплоченность народных мстителей помогла им выстоять и в апреле 1942 года, когда гитлеровцы, бросив против них крупные силы подразделений регулярной армии, начали карательную экспедицию под кодовым названием «Бамберг» как ответ на партизанский боевой рейд. Фашисты обрушили на партизан всю свою военную мощь – после массированного артиллерийского обстрела и авиабомбардировки была задействована пехота с танковым прикрытием. Но все эти меры не имели успеха. Благодаря умелым тактическим действиям и благоприятной природной среде – болотистой местности, народные мстители сумели отбить все атаки противника и, понеся минимальные потери, выстояли в той семи¬дневной блокаде.

Расширение партизанами фронта боевых действий требовало от них не только бесстрашия и умения успешно противостоять врагу, но и соответствующего вооружения, военной экипировки. Кое-что, конечно, им удавалось отбить у противника, но этого было явно недостаточно для постоянно растущего в количественном выражении партизанского соединения. Предвидя широкий размах всенародной борьбы с врагом, руководство Минского подпольного обкома партии еще с осени 1941 года постоянно предпринимало попытки наладить связь с Большой землей – именно из советского тыла народные мстители Любанской партизанской зоны рассчитывали получать необходимое им оружие.

«Галоўным сродкам сувязі з савецкім тылам у першыя месяцы партызанскай барацьбы былі зноў жа людзі, нашы баявыя, загартаваныя падпольшчыкі. Мы даручылі ім перадачу выключна важных данясенняў і былі заўсёды ўпэўнены, што гэтыя данясенні не трапяць у рукі ворага, – писал в своих воспоминаниях «Людзі асобага складу» секретарь Минского подпольного обкома партии В. Козлов. – Правал такой групы прынёс бы, вядома, цяжкую страту, аднак гэта не было б правалам усёй арганізацыі. Трэба сказаць, што за ўвесь перыяд падполля ў нас не было такога правалу.

Мы пасылалі групы цераз лінію фронту ў Маскву – у ЦК КП(б)Б і Штаб партызанскага руху... Такія віды сувязі добра паслужылі нам, яны адыгралі вельмі важную ролю ў першыя месяцы партыйнага падполля і арганізацыі партызанскага руху на Беларусі. Аднак што дзень далей, то ўсё больш і больш пашыраўся партызанскі рух, узмацнялася ўсенародная барацьба з ворагам. Змяняліся ўмовы, узнікалі новыя і вельмі складаныя задачы. Нам стала цесна ў рамках нашай першапачатковай нелегальнай сувязі, яна ўжо адставала ад нашых патрабаванняў, тармазіла рух наперад. Наспявала неабходнасць шырокага выкарыстання тэхнічнай сувязі. З першых месяцаў сорак другога года мы старанна дамагаліся гэтага і ў пачатку мая атрымалі рацыю. Беларускі штаб партызанскага руху рабіў усё неабходнае для таго, каб у кожнай вобласці, у кожным партызанскім злучэнні і нават у брыгадах, а пазней і ў атрадах, якія стаялі ў вельмі важных пунктах і вялі барацьбу з чужаземнымі захопнікамі на важных стратэгічных лініях, былі свае рацыі. Гэта дапамагала трымаць непасрэдную сувязь з нашымі франтамі і асобнымі арміямі, каардынаваць дзеянні, рэгулярна звязвацца з Масквой, Цэнтральным штабам партызанскага руху і ЦК КП(б)Б. Пазней стала вядома, што Цэнтральны Камітэт КП(б)Б, атрымаўшы нашы данясенні, некалькі разоў спрабаваў устанавіць з намі непасрэдную сувязь, але пасланыя сюды групы па некаторых абставінах не даходзілі да нас і заставаліся працаваць па сувязі ў партызанскіх атрадах другіх абласцей рэспублікі.

Нарэшце адна група дасягнула мэты. Спусцілася яна на парашутах у раёне вёсак Убібачкі, Кузьмічы Любанскага раёна. Дні два людзі блукалі па лесе, але паколькі гэта была партызанская зона, дык неўзабаве яны наткнуліся на нашы заставы...».

Уладив некоторые формальности с шифровальщиками, руководство Штаба партизанского соединения Минской области с конца мая 1942 года наладило надежную радиосвязь с Большой землей. «З гэтага часу ў нас устанаўліваецца рэгулярная радыёсувязь з ЦК КП(б)Б. Крыху пазней нам прыслалі яшчэ некалькі рацый і радыёвузел. Мы наладзілі радыёсувязь з сумежнымі абласцямі, раёнамі, з найбольш буйнымі брыгадамі і атрадамі. Кожны дзень ЦК атрымліваў ад нас весткі пра нашы партызанскія справы, пра нямецкія ўзброеныя сілы і кірункі іх руху, пра гітлераўскія гарнізоны і ўмацаванні на тэрыторыі Беларусі», – читаем мы в воспоминаниях В. Козлова.

Одновременно надежная радиосвязь позволила скоординировать работу по поставке партизанам с советского тыла необходимого им вооружения, обмундирования и медикаментов. Их стали доставлять самолетами в заранее согласованные районы. Остро необходимые народным мстителям посылки сбрасывали с самолетов, в основном в ночное время. Часто контейнеры с грузом попадали на болото, и их засасывала трясина. Случалось, не все из них удавалось найти и в лесных чащах. Поэтому руководство Минского обкома партии стало задумываться над тем, чтобы организовать посадку самолетов непосредственно в зоне расположения партизанских отрядов. Это дало бы возможность не только стопроцентной доставки грузов, но и позволило бы эвакуировать за линию фронта нуждающихся в квалифицированном лечении раненых. Что также было немаловажно. «В нашем госпитале не хватало медикаментов, перевязочного материала, вместо спирта, подчас, использовали самогон-первач. Как ни старался наш партизанский доктор-универсал Александр Миронович Швец, как ни поил он больных и раненых настоями трав, смертность тяжелораненых была высокая. Больно было видеть, как мучился врач, не имея возможности помочь очередному страдальцу, сознавая, что современная медицина способна спасти человека», – так обрисовывал в своих воспоминаниях ситуацию в партизанском госпитале непосредственный свидетель тех событий ветеран Великой Отечественной войны Артем Лескин.

Однако как было организовать аэродром, не имея нужных специалистов? И все же от идеи отходить не стали, бросили по отрядам клич, и такой человек нашелся – Павел Анасенко, в недавнем прошлом военный летчик, штурман бомбардировщиков 23-й авиа¬ционной дивизии. Он принимал участие в боях с первых дней войны. Дважды его самолет был подбит: первый раз под Ржевом (тогда спрыгнувшему с парашютом Павлу Семеновичу удалось добраться до своих), а второй – под Бобруйском, уже над позициями противника, где после приземления его взяли в плен. Когда везли поездом в Германию в концентрационный лагерь, Анасенко решил во что бы то ни стало убежать. Но осуществить задуманное смог лишь под Варшавой, откуда и подался пешком на восток. На Любанщине он примкнул к партизанам, воевал в отряде имени Гастелло.
П. Анасенко оказался сведущим не только в летном деле, но имел и представление о функционировании аэродромного хозяйства. Оставалось найти подходящее место для обустройства аэродрома. И долго искать его не пришлось. Местный партизан Герасим Гальченя предложил исключительный вариант. Это был, как пишет В. Козлов, «малапрыкметны сярод лясоў і зараснікаў астравок Зыслаў. Рака Арэса з шырокімі дрыгвяністымі берагамі агібае яго з усходу. Вакол вострава – балота, таму нават у самае засушлівае лета дабрацца туды нялёгка. Месца гэтае прыгожае і багатае разналессем. Расце на востраве стромкі хвойнік, раскошны алешнік, сустракаюцца бярозы і дубы. Вясковыя хлапчукі і дзяўчаты, правальваючыся па пояс у дрыгве, іншы раз дабіраліся сюды па суніцы і маліны… Бадай-што, ні на адной карце не абазначаўся гэты астравок, а калі і абазначаўся дзе, дык маленькай, малапрыкметнай кропкай».

Правда, впоследствии выяснилось, что протяженность острова Зыслов маловата для взлетно-посадочной полосы – для большого транспортного самолета требовалось около полутора километров. Поэтому по примыкавшей к острову части болота пришлось прокладывать гати, а затем засыпать их камнями и землей, утрамбовывать специальными катками. На самом же острове необходимо было спилить деревья, выкорчевать пни, засыпать ямы… Естественно, что для выполнения таких работ у партизан не хватало ни сил, ни инструмента, ни транспорта. Тогда им на помощь пришли жители близлежащих деревень Живунь, Подлуг, Альбинск, Загалье, Татарка, Старосек и других. Некоторые из них на время работ и вовсе переселились на остров, жили в шалашах и палатках. Ну а потом остались воевать в партизанских отрядах.

«Работа была працаёмкая, патрабавала многа часу і сілы, аднак паколькі людзі працавалі з вялікай ахвотай, з жаданнем апраўдаць давер’е партызан, то плошча будучага аэрадрома ўвачавідкі расшыралася і прымала патрэбны выгляд… Нашы поспехі на полі бою падбадзёрвалі калгаснікаў – будаўнікоў аэрадрома, натхнялі іх на самаадданую працу. За два з лішкам тыдні ўся плошча будучага аэрадрома была раскарчавана. Некалькі дзён спатрэбілася для таго, каб выраўнаваць яе, засыпаць шчэбенем і ўтрамбаваць, – снова читаем воспоминания В. Козлова. – Да канца жніўня аэрадром быў гатовы. Заставаліся розныя другарадныя гас¬падарчыя работы…

3 першых тыдняў верасня 1942 года на наш аэрадром пачалі прылятаць крылатыя госці з Масквы, а таксама з другіх месц Савецкага Саюза. Маленькая кропка на зямлі хутка стала вядомай нашым людзям за тысячы кіламетраў. Аб ёй ведалі на Украіне, у Літве, Латвіі... Аб ёй ведалі партызаны Польшчы, Чэхаславакіі.

Сотні раненых народных мсціўцаў Беларусі і Украіны былі накіраваны праз гэты аэрадром у савецкі тыл. Аэрадромам карысталася на працягу некалькіх месяцаў партызанскае злучэнне Каўпака. Аднойчы ў цяжкі для ўкраінскіх партызан час, калі нельга было сесці на свой аэрадром, да нас прыляцелі сакратар ЦК КП(б) Украіны Каротчанка і начальнік партызанскага штаба Украіны Строкач. З ляснога аэрадрома былі вывезены ў савецкі тыл і размешчаны ў спецыяльных дамах тысячы дзяцей загінуўшых партызан і воінаў Чырвонай Арміі. Адсюль вылецелі ў Маскву відныя вучоныя і другія спецыялісты нашай рэспублікі, якія не паспелі эвакуіравацца ў пачатку вайны.

 Адсюль таксама быў эвакуіраваны ў Маскву цяжкапаранены праслаўлены партызан Кірыл Пракофьевіч Арлоўскі, зараз Герой Савецкага Саюза і Герой Сацыялістычнай Працы, старшыня вядомага ўсёй краіне калгаса «Рассвет» Кіраўскага раёна.

Усе гады вайны карысталіся мы Зыс¬лаўскім аэрадромам. Ён служыў важнейшым сродкам непасрэднай сувязі з Вялікай зямлёй для многіх партызанскіх злучэнняў Беларусі. 
Гэта быў першы ў рэспубліцы партызанскі аэрадром».

Воздушный мост «Большая земля – остров Зыслов» стал для партизан огромной поддержкой в нелегкой борьбе с врагом, символом надежды на победу, а для раненых – еще и спасением в буквальном смысле слова. Благодаря ему к концу 1942 года практически каждый партизанский отряд в белорусских лесах уже имел свою медицинскую службу с минимально необходимым оборудованием. А еще самолеты доставляли в партизанскую зону газеты, листовки со сводками Совинформбюро, продукты… Как-то даже переправили кинопередвижку, и, чтобы посмотреть журналы «Союзкинохроники» и любимые советские фильмы, партизаны из других отрядов были готовы преодолевать десятки километров по лесам и болотам.
 
Партизанский аэродром на Зыслове просуществовал до самого освобождения Любанщины в конце июня 1944 года. За время эксплуатации вражеской авиации так и не удалось подвергнуть его бомбардировке. С воздуха воздушную гавань народных мстителей заметить было практически невозможно – от самолетов противника ее маскировали установленные на специальных салазках деревья и кустарники, которые перед прилетом гостей из Большой земли растаскивались по сторонам, открывая тем самым посадочную полосу. А для бомбометаний врага в нескольких километрах от острова Зыслов был сооружен ложный аэродром. Услышав в ночном небе звуки немецких самолетов (они существенно отличались от звука советских), партизаны зажигали костры, и фашистские летчики сбрасывали на них свои боезаряды. Советские же транспортные самолеты заходили на посадку каждый раз по новым сигнальным кострам, расположение которых согласовывалось накануне по рации специальной шифрограммой.

К слову, в отчетах пилотов 101-го авиационного полка, которые осуществляли полеты на Зыслов, он обозначался как аэродром «Альбинск» (80 км юго-западнее г. Бобруйска). Из тех же документов известно, что из 101-го авиаполка сюда летали экипажи во главе с их командирами И.Ф. Миненковым, В.И. Масленниковым, И.А. Гришаковым, С.С. Запыленовым, В.И. Кузнецовым, П.К. Ткаченко, Б.Г. Лунцом, И.С. Валуховым, П.П. Абрамовым, Г.В.Чернопятовым, А.Л. Недорезовым, Д.И. Коваленко и др. Сохранили исторические анналы и сведения о командире экипажа, совершившего первым посадку на зысловском аэродроме: Герой Советского Союза старший лейтенант Александр Груздин.

Благодаря советским летчикам остров Зыслов получил еще и известность центра по изданию подпольных газет. Как вспоминал Р. Мачульский, «подпольный обком еще в начале своей работы принял специальное решение о создании собственной типографии для печатания газет и листовок. Это дело было поручено секретарю обкома Ивану Денисовичу Варвашене и партизану Александру Сакевичу. Ночью партизаны во главе с Дмитрием Гуляевым (комиссаром отряда А. Далидовича. – С.Г.) по указанию И. Варвашени проникли в любанский вражеский гарнизон, пробрались в здание типографии, забрали шрифт и краску. Вскоре был изготовлен самодельный печатный станок.

Типографию разместили в маленькой избушке лесника в урочище Зыслов. Варвашеня и Сакевич принимали по радио сводки Совинформбюро, а потом на тетрадных листах печатали их в виде листовок. О качестве набора и печати говорить не приходилось: в типографии не хватало некоторых букв, не было пробельного материала, клише. Листовки получались плохо отпечатанными, нередко с перекошенными строками. Но зато какой силой обладали эти маленькие, вырванные из ученических тетрадей листки! Они несли людям правду, звали на священную борьбу с врагом.

25 января 1943 года из Москвы прилетел бывший редактор республиканской молодежной газеты «Чырвоная змена» Михаил Барашков. Он привез наборные кассы, шрифты, печатную машину, типографские материалы. Центральный Комитет дал указание обкому выпускать две газеты: «Звязду» – орган ЦК КП(б)Б и Минского обкома партии и «Чырвоную змену» – орган ЦК ЛКСМБ и Минского обкома комсомола. В состав редакции вошли Александр Сакевич, Филипп Костюковец и Георгий Щербатов. Среди партизан нашлись наборщики Нина Цилько, Николай Курыко. Печатником стал Емельян Шурпач.
 
Типография разместилась в доме Марфы Мигун (поселок «Шестая бригада» Малогородятичского сельсовета Любанского района).
 
27 января 1943 года вышел первый номер «Звязды», а тремя днями позже – «Чырвонай змены». К маю партизанские газеты издавались уже в двадцати районах Минской области. Люди читали пахнущие типографской краской газеты и листовки с огромной радостью и воодушевлением...».
 В наши дни Зыслов – далеко не остров. Это живописный лесной уголок, где, говорят, хорошо родятся грибы. О наличии когда-то в здешних местах непроходимых болот сегодня свидетельствует лишь густая сеть мелиоративных каналов.

В 1969 году в память о происходивших здесь в годы Великой Отечественной войны событиях был сооружен мемориальный комплекс. Известный белорусский архитектор, один из авторов монумента Победы на одноименной площади в Минске Георгий Заборский языком архитектурных форм сумел подчеркнуть значение партизанского аэродрома в истории партизанского движения. Венчает комплекс 14-метровый обелиск в честь базирования на острове Зыслов Минского подпольного обкома КП(б)Б и Штаба партизанского соединения Минской области. Немного поодаль от него, на братской могиле, в которой похоронены 290 погибших на территории Любанского района воинов Красной армии и партизан, установлена скульптура старого партизана. За ней – ряд из шести партизанских землянок. А на том месте, откуда когда-то начиналась взлетно-посадочная полоса аэродрома, стоит памятный знак в виде дымовой спирали, через которую как бы пробивается самолет – виден только его пропеллер.

Ежегодно в День Победы и в День освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков остров Зыслов становится местом проведения общерайонных памятных мероприятий. Сюда съезжается всегда много народа и не только из населенных пунктов Любанщины. К сожалению, с каждым годом среди них все меньше и меньше тех, кто был непосредственным участником Великой Отечественной войны. Зато на мемориальном комплексе «Остров Зыслов» можно встретить немало молодых людей. И это значит, что эстафета памяти находится в надежных руках.